КЕМБРИДЖ. Обсуждение расового вопроса регулярно преобладало в новостях в Соединенных Штатах (и о них), часто после актов насилия на расовой почве или судебных разбирательств против их исполнителей. И хотя внимание американцев и прессы к расовым проблемам стало ослабевать, ни граждане, ни политики, похоже, так и не определились, что с ними делать, если вообще нужны какие-либо действия.
Одно явное и давнее расовое неравенство проявляется в различиях в социально-экономических показателях чернокожих и белых американцев. Спустя шесть десятилетий после начала движения за гражданские права средний доход чернокожей семьи в США по-прежнему составляет всего 60% от среднего дохода белой семьи, а доля чернокожих американцев, живущих за чертой бедности, более чем в два раза превышает долю белых. Средняя продолжительность жизни в США для чернокожих мужчин на 4,5 года короче, чем для белых, и на три года короче для чернокожих женщин по сравнению с белыми женщинами. И хотя наличие собственного жилья среди афроамериканцев выросло в период с 1940 по 1970 год, на текущий момент оно по-прежнему составляет едва половину от уровня домовладения белых. И многие из этих расовых различий, вероятно, увеличились во время пандемии COVID-19.
Эти различия ставят неотложные политические вопросы. Какая доля общественности США признает пропасть с точки зрения возможностей и результатов, существующих между чернокожими и белыми американцами? Могут ли люди согласиться с тем, что необходимы активные политические меры реагирования, но не принять того, что эти меры будут направлены на перераспределение доходов или на мероприятия, ориентированные на расовую принадлежность?
Недавно я и двое моих коллег из лаборатории социальной экономики в Гарварде проанализировали ответы на опросы большой выборки чернокожих и белых американцев с целью определить, что они знают о расовом неравенстве, что, по их мнению, его вызывает и что (если вообще что-либо) следует с ним делать. Неудивительно, что мы обнаружили значительные расовые и партийные пробелы в представлениях об условиях, с которыми сталкиваются афроамериканцы, и возможностях, доступных им.
Но самые большие разногласия на сегодняшний день касаются причин расового неравенства и способов их устранения. Эти различия в основном определяются не по расовому признаку: речь идет не только о белых и чернокожих респондентах из США, имеющих разные взгляды. Рассматривая только усредненные представления и взгляды белых респондентов, мы упускаем из виду важность политических убеждений.
Например, по многим параметрам белые демократы были более близки к чернокожим демократам, чем к белым республиканцам. Чернокожие и белые демократы с гораздо большей вероятностью объяснят сохраняющиеся расовые различия системными причинами, такими как наследие рабства, давняя дискриминация и расизм. Обе группы поддерживают более целенаправленное перераспределение доходов и политику, ориентированную на расу. Аналогичным образом, белые республиканцы, как правило, поддерживают меньшее вмешательство, поскольку рассматривают расовое неравенство в первую очередь как следствие индивидуальных действий и решений.
Более того, мы обнаружили, что расовые и партийные различия уже распространены среди подростков в возрасте от 13 до 17 лет, чьи взгляды в значительной степени совпадают с политическими взглядами их родителей, хотя иногда они еще более поляризованы. Например, подростки в республиканских семьях еще активнее выступают против многих политических мер, направленных на расовую ориентацию, чем их родители. Это говорит о том, что к тому времени, когда они достигают подросткового возраста, американские дети впитывают партийные убеждения своих родителей.
Но есть и очевидные различия по расовому признаку. Наиболее примечательно, что чернокожие и белые подростки глубоко разделены по поводу поддержки возмещения ущерба. Белые подростки активнее белых взрослых выступают против льготного поступления в колледж, считая, возможно, что такая политика напрямую влияет на них.
Предыдущие исследования показали, что расовая сегрегация и особенности соседства (такие как высокий уровень бедности и значительные расовые предубеждения) негативно влияют на социальные и экономические перспективы афроамериканцев. В нашем исследовании мы использовали детализированные данные на уровне почтового индекса, чтобы сопоставить восприятие, взгляды и отношение к конкретным местным особенностям. Мы обнаружили, что белые взрослые респонденты из районов с большим количеством чернокожих жителей и с большими расовыми разрывами с большей вероятностью объяснят расовые различия неблагоприятными обстоятельствами, рабством, расизмом и дискриминацией; аналогичным образом, они также с большей вероятностью поддержат политику вмешательства.
Что же тогда лежит в основе различных подходов к политике перераспределения? Представления о масштабе этих неравенств, о степени их важности или об их конечных причинах?
Чтобы выяснить это, мы проанализировали основные факторы, формирующие политические взгляды. Мы обнаружили, что наибольшей прогностической силой обладают не предполагаемые масштабы расовых различий, а скорее, их предполагаемые причины. Поддержка политики, ориентированной на расу, коррелирует с убеждением в том, что виноваты прошлые и нынешние проявления расизма и сохраняющейся дискриминации. Поддержка перераспределения на основе доходов также положительно коррелирует с восприятием нынешнего расизма и дискриминации и отрицательно коррелирует с убеждением, что из-за отсутствия индивидуальных усилий чернокожие американцы находятся в худшем положении, чем белые американцы.
Наконец, мы рассмотрели, как предоставление информации о расовом неравенстве может повлиять на взгляды респондентов. Когда респондентам предоставляется информация о разрыве в доходах чернокожих и белых или различиях в социальной мобильности чернокожих и белых детей, они, как правило, корректируют свое восприятие, но не свои политические взгляды. Но, выслушав объяснение некоторых давних и глубоко укоренившихся причин, таких как изменение границ районов ипотечными кредиторами и, как следствие, сегрегация по месту жительства, респонденты, как правило, больше поддерживают политику, ориентированную на расу и тактику перераспределения.
Тем не менее, представления о причинах расового неравенства укоренились в достаточной степени. В то время как белые демократы, узнав об условиях, с которыми сталкиваются чернокожие американцы, как правило, более благосклонно воспринимают необходимость мер по устранению расовых различий, – ознакомление республиканцев с теми же фактами не вызывает рост их поддержки. Некоторые, наоборот, в ответ на такую информацию усиливают свое неприятие интервенционистской политики. Этот противоположный эффект, по-видимому, частично обусловлен предположением, что предоставленная информация сама по себе была предвзятой в партийном (левом) направлении.
Взгляды американцев на расовое неравенство зависят от многих факторов, включая знания, источники новостей и повествования из прошлого. Хотя многие люди, по крайней мере, в некоторой степени, осведомлены о неравенстве, коррелирующем с расой, они глубоко расходятся в видении причин, способов решения проблемы и того, должны ли политики даже пытаться решить этот вопрос. Часто к тому времени, когда респонденты достигают подросткового возраста, информация о масштабах и серьезности расовых различий уже не меняет их представлений. Объяснения причин расовых различий могут быть более эффективными. Однако самые поляризованные и самые предсказуемые по отношению к политическим взглядам убеждения как раз труднее всего изменить.
Автор: Стефани Станчева – профессор экономики Гарвардского университета.
Источник: Project Syndicate, США
