Автор: Георгий Почепцов
Человек одновременно обитает в физическом, информационном и виртуальном мирах. Причем в нашей голове они слабо различимы, точнее сказать, они для нас равноценны, поскольку мы не видим особой разницы между ними. Для принятия своих решений мы пользуемся знанием всех трех пространств, хотя можем опираться при этом иногда и на пространство, которое наиболее далеко отстоит от реальности. Это виртуальность. Кстати, пример СССР показывает особую роль виртуального пространства, когда нужные мысли и аксиомы поведения «прятались» в кино, литературе, а также науке и образовании. Они дают нам «правила», которые позволяют интерпретировать действительность. Отсюда внимание и любовь государства именно к этому аспекту.
Виртуальное обладает самой большой степенью воздействия на массовое сознание. Просто коммуникация между двумя людьми превращается в более сильную по мере возрастания авторитетности источника, то есть возрастания его виртуального веса. Именно так, например, когда-то далеко в прошлом повысили свою действенность религия и идеология, под флагами которых люди жили все прошлые века, поднимая на пьедестал «своих» и убивая «чужаков».
Сила виртуальности лежит в том, что ее трудно опровергнуть. С богами, к примеру, не поспоришь. Массовый продукт также трудно поддается опровержению, так как индивиду трудно это сделать, он может сам признавать его неправоту, но, чтобы это подействовало на остальных, должна заработать виртуальная сила.
За религию и идеологию люди во все века умирали и готовы умирать и дальше. Коммуникация такого типа доводится до предела сакральности, когда за ее опровержение или отрицание могут наказывать смертью или тюремными сроками. Российское признание «иноагентом» лежит в этой же плоскости. Ее целью является ограничение коммуникаций для данного лица. То есть все его слова уже наперед признаются неправильными, поэтому его публичные коммуникации начинают ограничиваться.
А. Зубов говорит о культуре как об аспекте виртуальности: «Мы должны понимать, что мир живет в определенной культурной матрице, и в этом смысле 19-й век – это век империй, и к нему так и надо относиться. Даже США, любимый нами оплот демократии, в 19-м веке все более и более становились империей: завоевывали у Испании Флориду, у Франции покупали Луизиану, у Мексики завоевывали Техас и Калифорнию, с Англией договаривались на Орегон, а потом захватывали Гавайские острова, выиграли войну с Испанией и отхватили Пуэрто-Рико и Филиппины. То есть они шли тоже путем империи. Мы же сейчас не можем сказать, что США — это империя из-за того, что они такой были, безусловно, в 19-м веке. И апартеид, и уничтожение индейцев, и принудительное выселение индейцев с территории на Восточном побережье…» [1].
Пропаганда — это усиление одних представлений и запрет на другие, поскольку они становятся запрещенными для тиражирования. Не только сайты и газеты становятся закрытыми для них. Точно так поступают и сферы образования и культуры. Возможное вчера становится запрещенным сегодня. Мы с детства привыкли жить в системе запретов. Культура — это запрет одного и разрешение на другое.
Пропаганда часто поступает так: тиражируется один реальный факт, подталкивая массовое сознание к признанию его распространенным явлением. То, что известно всем, то и является правдой. Психологи установили, что то, что память выдает сразу без лишних раздумий, это и есть истина. А пропаганда как раз имеет дело с самыми растиражированными истинами, поскольку опирается на государственные коммуникации.
Когда А. Матросов во время войны закрыл грудью вражеский пулемет, то само по себе тиражирование этого в медиа переводит данный исключительный факт в правила поведения для военнослужащих. То есть тиражирование единичного факта ведет к его распространению в поведении. Вероятно, и бесконечное повторение правильности избранного властью пути ведет к признанию этого факта массовой аудиторией.
Медиа — специфический инструментарий, которое может тиражировать как системное, так и случайное событие. Но само тиражирование автоматически делает случайное системным. Для этого даже не надо требовать «делай, как я», поскольку это в нашем мозгу происходит автоматически.
Государственная пропаганда своим повторением делает самыми главными хорошие слова о себе и о своем мудром руководстве.
Все это становится возможным, когда государство начинает также еще и отслеживать отклонения, чтобы «дурные примеры» не становились образцами для подражания. Убрав их из информационных потоков, мы меняем природу медиа, усиливая уже и так имеющееся избирательное освещение. Медиа делают еще один шаг в сторону того, что описанию и поощрению подлежит только разрешенное поведение, следовательно, перед глазами граждан будут проходить исключительно разрешенные образцы действий и слов. Медиа начинают описывать не саму действительность, а ее эталонное представление, которое хочет удержать в массовом сознании власть. Сила власти состоит в продвижении и выборе таких эталонов с точки зрения государства. Власть также может быть идеологической, религиозной, политической. Но задачей каждой из них является превращение любого в своего сторонника. И любому индивиду очень трудно сопротивляться системе.
Как справедливо писал В. Маяковский:
Единица!
Кому она нужна?!
Голос единицы
тоньше писка.
Кто ее услышит? —
Разве жена!
И то
если не на базаре,
а близко.
СССР имел мощную систему не только пропаганды, но и цензуры. Тоталитарные и авторитарные системы работают только так: создают все условия для тиражирования «своих» мыслей и запрета на тиражирование «чужих». Причем тогда людей сажали даже за анекдоты, именуемые антисоветскими. То есть контроль достигал даже устных коммуникаций между людьми. А сегодняшние исследователи анекдотов имеют единственный источник своих материалов — уголовные дела того времени.
Сегодняшняя ситуация приносит совершенно ужасные примеры повтора этой «жесткости»: «Жителя Москвы Юрия Самойлова арестовали на 14 суток по статье о распространении экстремистских материалов (ст. 20.29 КоАП) из-за картинок в его телефоне. Об этом изданию «Новая газета Европа» сообщил брат арестованного Николай Лунченков. Самойлов был задержан утром 17 марта в метро, когда один из пассажиров увидел у него в телефоне картинки, «дискредитирующие российскую армию», и вызвал полицию. Сотрудники правоохранительных органов подошли к Самойлову через несколько станций и задержали его» [2].
В результате Самойлов попадает в суд, который выносит решение о назначении в качестве наказания ареста сроком на две недели. То есть коммуникации даже низового уровня, а не массовые подлежат контролю и наказанию в случае нарушения.
Контркоммуникация активно наказывается. Сама же пропаганда работает в другом режиме — наибольшего благоприятствования. Ее истины тиражируются всеми возможными способами. И она побеждает не столько своей правдивостью, как массовостью. Советская песня четко задавала такую аксиому поведения: «Как невесту Родину мы любим, бережем как ласковую мать».
А «чужие» мысли ищут уже с помощью автоматов:
— «В подготовленной ГРЧЦ (Главный радиочастотный центр) презентации «Окулуса» отмечалось, что нейросеть будет не только «распознавать массовые скопления людей» в контексте призывов на митинги или к свержению власти, но и распознавать лица отдельных людей, «учитывая наличие бороды или маски, определять возраст» ([3], см. также [4]), и еще: «В ноябре 2022 года белорусская хакерская группировка взломала внутреннюю сеть ГРЧЦ, скачав более двух терабайтов документов и писем сотрудников ведомства. Из утечки выяснялось, что «Окулус» обучают также искать оскорбления в адрес Владимира Путина, например, по таким описаниям, как «Путин в образе краба», «Президент в образе моли», «Президент в мусорном баке», «Президент в образе Гитлера», «Президент в образе вампира».
Пропаганда, дезинформация, фейки принадлежат к инструментарию когнитивной войны. Все они работают по-разному на разные аудитории. Их задача состоит в том, чтобы изменить картину мира. Причем массовость повторения ведет к тому, что все это закрепляется в голове, не давая возможности попасть в сознание противоположных утверждений. Какими бы истинными они не казались, массовое сознание будет считать их ложными.
Сегодня квази-государственные пригожинские тролли выполняют всю «грязную» работу вместо государства. Анализ показывает следующее: «Анализ активности «троллей» в соцсетях показывает, что активнее всего они работают там, где можно без ограничений использовать чужой контент и закупать рекламу по серым схемам. Вот несколько примеров достаточно невзыскательных проектов «фабрики» в VK.com: новостные проекты — «Акула», «Дерзкий квадрат», «Как тебе такое, Илон Маск», «Полоса», «Трешач», «Фарш», «Склад грязи», «Искусство войны», «Сыворотка правды», «Поребрик-Сити», «ВидеоПитер», по СПб — «Мемный всадник», мультпроекты «Орел (ЧеБе)» и «Спот». Также в бюджет заложена оплата за публикации и доступ к администрированию сообщества в ВК «Оружие России», за создание контента для проекта «Брови Брежнева».В документах «фабрики» встречаются упоминания об оплате публикаций, ретвитов и лайков у независимых блогеров-тысячников по политической тематике в Twitter» ([5], см. также [6].)
Это такое «цунами» фальшивых сообщений. Однако даже отдельный пользователь может создавать определенные информационные «возмущения» в сети. Вот недавняя информация о таком потоке от одного «инфодиверсанта”: “Пророссийская ячейка из более 2 тысяч ботов, которые дискредитировали Силы обороны и военно-политическое руководство Украины, распространяла дезинформацию о ситуации на фронте и призывала украинцев уклоняться от мобилизации. Основными «заказчиками услуг» ботофермы были представители спецслужб России. Они покупали фальшивые аккаунты и использовали их в популярных соцсетях якобы от имени рядовых украинцев. СБУ сообщает, что мужчина разместил Аппаратно-программный комплекс для «выращивания» ботов он разместил в собственной квартире. Специальное оборудование позволяло ему ежедневно регистрировать сотни анонимных учетных записей. Оплату за «аренду» фейковых аккаунтов получал через российские электронные платежные системы» [7].
Такие «иновмешательства» в информационное пространство современных стран стали обычным делом. В принципе целью их являются не единение, а разъединение атакуемого общества. Пропаганда пытается его собрать вместе, а здесь цели полностью противоположны. Цель здесь проста — фрагментировать общество изнутри, что получило название мягких войн [8]. Именно по этой причине Россия столь болезненно реагирует на тех, кого заклеймила как «иноагентов», на тех, кто эмигрировал, позволяя себе теперь нелицеприятные для власти высказывания издалека, чем выпадают из системы контроля.
Ощущая растущую опасность для себя, власть начинает усиливать методы отслеживания «неправильных» высказываний. Спецслужбы получили возможность вернуться к контролю не только информационного, но и виртуального пространства. О важности виртуального пространства говорит и Н. Патрушев: «Интернет становится все более мощным инструментом манипуляций сознанием и поведением. Первыми под удар этой информационной агрессии попадают молодые люди. В виртуальном пространстве размещается информация, формирующая чуждые нашему обществу ориентиры и ценности, в том числе игнорирование института семьи, пропагандирование индивидуализма, культа потребления» [9].
И еще: «Ложные представления об истории нашей страны, победах и достижениях, криминальная субкультура, потребление наркотиков, суициды, пренебрежение к нормам общественной морали и нравственности — всё это навязывается подростковой среде различными деструктивными группами. В этих условиях важно не только оградить население страны, в первую очередь молодежь, от влияния деструктивных течений и организаций, но и создавать условия, способствующие всестороннему развитию личности, воспитанию патриотизма, гражданственности, укреплению духовности. Необходимо сформировать неприятие в обществе различных форм девиантного поведения, научить разбираться и отсеивать ложную информацию. Такая работа должна проходить параллельно с обучением и воспитанием молодежи, активным вовлечением их в созидательную, творческую деятельность, в том числе в виртуальном пространстве»
Сегодняшняя реакция даже такого особого персонажа, как И. Гиркин, отражает крайнюю степень раздражения от действий Путина, что публично прорывается очень редко: «Особое недовольство у него вызывают нелепые попытки Путина оправдать свои неудачи тем, что его кто-то все время «водил за нос»». И еще: «Какая-то тряпка. Рассказывает всем в очередной раз, как его водили за нос. Он прям зациклился на этом… И вообще, вел себя крайне неуверенно. Что я могу посоветовать его спичрайтерам. Пусть он вообще молчит. Не открывает рот. В данной ситуации это намного полезней, чем бормотать глупейшие оправдания, над которыми можно только смеяться» [10].
Если постсоветский период характеризовался лишь серьезным отслеживанием информационного пространства, то сегодняшний уже строится на таком же серьезном формировании его с помощью спецслужб. Степень достоверности его соответственно падает. В жестко иерархической авторитарной системе, где информационная реальность должна быть такой же строго правильной, как и физическая, все строится на том или ином видении первого лица. Отсюда информационный провал российских спецслужб, убедивших Путина в том, что ему самому хотелось — легкости победы над Украиной [11].
Причем большинство членов российского Совбеза узнали о подготовке вторжения только на заседании 21 февраля, что делает понятным их реакции на показанной в тот период теленовости об этом заседании, когда все выступавшие явно находились в некотором шоке. Это было странное заседание, подробный репортаж о котором почему-то решили показать.
Пропаганда создает массовую циркуляцию «своих» сообщений, по этой причине уклониться от них не может никто. Дезинформация — это разовая замена одного сообщения другим, более благоприятным для источника. Она может удерживаться в информационном пространстве долго, а может совершать разовый выход. Дезинформация как вариант лжи возникает тогда, когда источник сообщения хорошо знает, что он говорит неправду. Когда же он заблуждается, это не является фейковой информацией. Конспирология, вероятно, самый древний способ порождения неправды. Он, как правило, связан с приписыванием источника событий каким-то тайным силам и организациям. Можно в этом плане вспомнить «Протоколы сионских мудрецов». Эта книга считается великой подделкой, что признает даже ТАСС [12 — 14]. И она, наверное, может служить примером самой великой конспирологической теории. Однако такой же конспирологией являются те, кого врагами признают в системе медиа, связанной с Е. Пригожиным [15].
Информационное пространство не живет своей собственной жизнью, оно создается и формируется людьми, у которых могут быть разные интересы. Их модели мира могут различаться, тогда между ними возможен конфликт. И его иногда именуют когнитивной войной. Это происходит, когда информационная активность одной из сторон сознательно направлена на изменение картины мира другой стороны. Ведь изменив мозги, можно получить себе сторонников на долгое будущее, а не на данный временной период.
Мир, по сути, все время находится в состоянии когнитивной войны, поскольку глобальные цели мирового соперничества лежат именно там. Даже мирные страны могут бороться там, поскольку речь идет о приоритетах в картине мира.
