Реальнополитическое мышление десятилетиями формировало политику Запада в отношении России: идея о том, что с Путиным можно договориться. Сегодня ясно, что этот курс был основан на нескольких ошибках в рассуждениях. Это должно иметь последствия для отношений с Москвой после войны.
Генри Киссинджер — что-то вроде старшего президента школы Realpolitik (ред. – «Реальной политики») в области международной политики. Он был одним из самых влиятельных советников по национальной безопасности в истории США и архитектором политики сближения с Китаем при президенте Ричарде Никсоне.
Как и у всех настоящих политиков, порядок и стабильность всегда были самой важной целью внешнеполитического мышления Киссинджера. Соответственно, он всегда выступал за политику согласования интересов с Китаем, Советским Союзом, а затем и с Россией. Поэтому Киссинджер был готов предоставить Москве зону влияния в Восточной Европе и всегда выступал против вступления Украины или Грузии в НАТО.
Киссинджер пересмотрел эту позицию, которая представляет собой эпохальный поворотный момент для школы «Реальной политики». «До этой войны я был против членства Украины в НАТО, потому что боялся, что это может спровоцировать тот самый процесс, который мы наблюдаем сейчас», — сказал Киссинджер в видеосвязи с Всемирным экономическим форумом в Давосе. «Теперь, когда процесс вышел на этот уровень, идея нейтральной Украины в этих условиях больше не имеет смысла».
Дело здесь не в том, чтобы возродить старый контраст между реальной политикой и внешней политикой, ориентированной на ценности. На самом деле подход реальной политики потерпел неудачу по собственным меркам. Потому что столбы, на которых он стоял, оказались пустыми.
В мировоззрении реальной политики национальные интересы являются основной константой международной политики, которая структурирована дисбалансом сил, стремящимся к равновесию. А для поддержания порядка и предотвращения катастрофических событий типа мировых войн необходимо балансировать интересы крупных держав, при необходимости за счет интересов более мелких стран.
Запад стремился именно к такому компромиссу с Россией на протяжении последних нескольких десятилетий. Вопреки лжи кремлевской пропаганды, после (политической) победы над Советским Союзом Запад не установил продиктованный мир, а попытался включить Россию в европейский мирный порядок и принять во внимание ее интересы.
Таким образом, Запад позволил новым членам НАТО в Восточной Европе стать союзниками второго сорта с пониженной безопасностью, признав в досье Россия-НАТО, что на восточном фланге НАТО не будет размещено никаких постоянных боевых частей НАТО (сделка, которая все еще могла бы существовать, если бы Москва не нарушила ее нагло).
Такой уступкой Москве было и то, что такие страны, как Украина и Грузия, фактически удерживались Западом на расстоянии вытянутой руки и в нейтральной зоне. Политика, которую сторонник «Реальной политики» и Киссинджера Ангела Меркель яростно отстаивала в течение многих лет, но которая в конечном итоге означала не что иное, как подвергание этих стран постоянной опасности нападения со стороны России.
Интересы – это вопрос определения
Основная ошибка западной «Реальной политики» заключалась в том, чтобы до конца цепляться за мысль, что Москва тоже заинтересована в примирении интересов. Как часто за последние полтора десятилетия мы слышали почти умоляющую поговорку о том, что то или иное не может быть в интересах России, – только для того, чтобы потом понять, что Москва, видимо, определяет свои интересы иначе, чем мы.
Одна из причин этого заключается в том, что «Реальная политика», как известно, плохо понимает, что не только рационально определенные национальные интересы, но и культурные особенности и менталитеты влияют на внешнеполитические решения.
Запад никогда по-настоящему не осознавал, что кремлевская элита не мыслит категориями баланса интересов, а рассматривает внешнюю политику как игру с нулевой суммой. Согласно девизу: Все, что вредит Западу, хорошо для нас. «Реальная политика» на Западе так же мало воспринимала всерьез тот факт, что путинский режим годами распространял ревизионистские взгляды на историю и разжигал тоску по прежнему величию советской империи, идеологически подготовившей новую российскую колониальную войну с целью подчинения Украины.
Логичной реакцией на неоимпериалистический поворот Москвы должно было стать вооружение Украины и усиление ее сдерживающей силы. Вместо этого Запад продолжал полагаться на умиротворение, чтобы не раздражать русского медведя, который уже был готов к атаке.
Как следует из названия, «Реальная политика» утверждает, что смотрят на мир не наивно, а с холодной рациональностью. Однако теперь становится ясно, насколько эта школа мысли чрезмерно переоценивала политическую, экономическую и военную мощь России.
Перед войной многие считали, что Россия обладает второй по мощи армией в мире после США и будет грозным противником в обычной войне даже без ядерного оружия. Согласно заявлениям, Путин коренным образом модернизировал российскую армию после войны 2008 года в Грузии. Кроме того, в последние годы Москва представила ряд новых видов вооружений с впечатляющими возможностями.
Этот образ полностью рухнул в результате войны в Украине. Простого подсчета количества солдат и систем вооружения на бумаге недостаточно, чтобы определить истинную силу вооруженных сил. В любом случае, оглядываясь назад, кажется довольно абсурдным представление о том, что российские вооруженные силы могут представлять собой островок профессионализма в глубоко коррумпированной, основанной на лжи системе, в которой лояльность лидеру важнее компетентности.
Обычное дело
Прежде всего, страх перед могуществом России побуждал Запад к поиску компромисса. Это привело к быстрому возвращению к обычным делам после войны Москвы против Грузии или первой войны против Украины в 2014 году, а не к более четкому сдерживанию российской агрессии.
Постоянная готовность Запада к взаимопониманию с Москвой, несмотря на ее агрессивную внешнюю политику, привела к преувеличенному представлению о собственной силе вкупе с высокомерием по отношению к якобы ослабевшему и безвольному Западу. И это побуждало Москву пускаться во все новые и более смелые авантюры, рассчитывая, что и на этот раз все сойдет с рук, не заплатив никакой реальной цены.
«Гораздо безопаснее, чтобы тебя боялись, чем любили», — сказал выдающийся политический мыслитель эпохи Возрождения Никколо Макиавелли. Кардинальная ошибка Запада в отношениях с Россией в последние годы заключалась не в том, что он не сделал Москве достаточно предложений, а в том, что он не смог вселить в кремлевскую элиту достаточное благоговение перед мощью Запада, который значительно превосходит Россию по всем параметрам власти.
И «Реальная политика» прошлых десятилетий сыграла в этом решающую роль, поскольку ее зацикленность на примирении интересов и приспособлении в Москве трактовалась как слабость.
Поэтому необходимо коренным образом изменить параметры политики Запада после войны с Россией. Прежде всего, не может быть возврата к прежнему положению. Это также включает в себя то, как Киссинджер теперь призывает принять Украину в НАТО. Россия злоупотребила нейтральной зоной, предоставленной Москве Западом, для проведения неоколониальной политики захвата земель. Таким образом, с его агрессивной войной-геноцидом идея российской зоны влияния также должна прийти к концу. Тем более, что никто не должен бояться этой России, чьи вооруженные силы были уничтожены гораздо меньшей Украиной так, что она вряд ли сможет оправиться за более чем десятилетие.
Этой войной Россия пыталась изменить карту Восточной Европы. Запад, со своей стороны, должен использовать обнаруженную сейчас слабость Москвы для реорганизации геополитики в Восточной Европе таким образом, чтобы дальнейшие российские авантюры были невозможны.
Автор: Клеменс Вергин – главный корреспондент по внешней политике
Источник: WELT
