Крупнейшие и наиболее авторитетные державы мира застряли в ловушках, созданных их собственными историческими навязчивыми идеями — будь то воспоминания о прошлых унижениях, претензии на величие или и то, и другое. Между тем, некоторые небольшие страны по сравнению с ними выглядят все более счастливыми, устойчивыми и стабильными.
Жители Нью-Йорка привыкли ожидать хаоса на дорогах, когда Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций собирается каждый сентябрь. Но в этом году в умах участников также парализующая перегрузка. Кажется, что все разочарованы и отчаялись, а представители со всего мира, по сути, соревнуются, чтобы увидеть, чья страна находится в худшем положении.
Соединенные Штаты, например, поглощены разговорами о начинающейся гражданской войне. Большая часть Республиканской партии не согласится признать результаты выборов. Тем не менее, в то время как опасения по поводу инфляции и рецессии должны дать республиканцам преимущество перед действующими демократами на промежуточных выборах в этом году, Республиканская партия вместо этого сосредоточилась на мобилизации своей небольшой базы сторонников жесткой линии с крайне непопулярными планами запрета абортов и бесчеловечного обращения с иммигрантами.
Тем временем Великобритания борется с хаосом после Brexit и фискальной дестабилизацией, которые будут усугубляться по мере того, как новое правительство будет реализовывать свою программу роста. Италия, свергнув дееспособное и пользующееся большим доверием правительство во главе с бывшим президентом Европейского центрального банка Марио Драги, теперь готова избрать ультраправое правительство, которое ничего не сделает для страны, кроме углубления ее разногласий.
Во Франции комментаторы впадают в отчаяние из-за неспособности президента Эммануэля Макрона запустить новую программу реформ. В Германии новое правительство смело объявило об эпохальном сдвиге ( Zeitenwende ), но оно изо всех сил пытается реализовать самую неотложную часть своей повестки дня: пересмотреть свою оборонную политику. На выборах в Швеции в этом месяце основным победителем стала крайне правая партия, посвятившая себя нападкам на ключевые столпы прежнего политического консенсуса. А в Европе, в более широком смысле, политики, интеллектуально истощенные десятилетними дебатами о взаимосвязи денежно-кредитной и налогово-бюджетной политики, считают почти невозможным разработать общую энергетическую стратегию.
В мировых автократиях дела обстоят не лучше. На самом деле, они, кажется, борются даже больше, чем демократии, когда дело доходит до извлечения уроков из недавних бедствий и изменения курса. Китай счел невозможным отказаться от своей все более дорогостоящей стратегии «ноль-COVID». И Россия служит страшным и устрашающим примером того, как быстро безответственные самодержавия могут впасть в саморазрушительное безумие.
Все эти страны застряли в ловушках, созданных их собственными историческими навязчивыми идеями – будь то воспоминания о прошлых унижениях, претензии на величие или и то, и другое. Шарль де Голль начал свои мемуары о войне с утверждения, что Франция не может быть Францией без величия. Но если величие означает навязывание своим соседям, это не то качество, к которому должна стремиться любая страна; а в сегодняшнем сильно взаимосвязанном мире это даже невозможно. Как быстро узнают российские лидеры, мечты о гегемонии неизбежно ведут к сопротивлению, хаосу и самоуничтожению.
Но в то время как крупные исторические державы отчаянно пытаются найти выход из своего политического тупика, некоторые более мелкие страны по сравнению с ними выглядят все более счастливыми, жизнестойкими и стабильными. Чтобы объединить их в качестве противовеса G7, G20 и другим склеротическим группировкам, новая швейцарская инициатива пытается создать лигу малых государств, известную как S8.
Четыре из восьми первых государств-членов — Дания, Финляндия, Ирландия и Сингапур — имеют население 5-6 миллионов человек, и организаторы вполне могли включить другие удивительно устойчивые страны того же размера, такие как Коста-Рика, Норвегия и Словакия. В любом случае, S8 отражает мнение о том, что очевидные проблемы малого размера следует рассматривать как стимул для предоставления продуктивных решений, а не как оправдание для того, чтобы погрязнуть в отчаянии.
Возьмем Украину, которая явно очень уязвима (хотя и не мала в обычном смысле). Ей удалось использовать свою уязвимость в серии замечательных ответов на российскую агрессию. В то время как ее политические лидеры заручились военной и финансовой поддержкой друзей и союзников по всему миру, ее талантливые разработчики программного обеспечения круглосуточно работали над противодействием российским кибератакам и запуском своих собственных.
Для небольших, уязвимых стран, не имеющих уникально выгодного географического положения (как в случае со Швейцарией), угрозы безопасности создают потребность в сильных союзах, которые, в свою очередь, могут быть политически и экономически стабилизирующими. Более того, страна, ориентированная на острую внешнюю угрозу, гораздо реже впадает во внутренние расприи. Нет более легкой добычи для более крупного агрессора, чем маленькая политически разделенная страна. Политика консенсуса в Швейцарии и Скандинавии опирается на основы, заложенные в ответ на угрозу, исходящую от нацистской Германии в 1930-е годы.
Поскольку малые страны не питают иллюзий относительно того, что они могут навязывать свою волю другим, их объединяет готовность к гибкости и изменениям в мире, который требует приспособляемости. Малые страны считаются «великими» потому, что они предлагают конкретные и практические примеры того, как можно улучшить политику и управление. Например, в то время как Эстония укрепила демократическую легитимность с помощью электронного голосования, Колумбия и Ямайка опередили всех в принятии хорошо разработанных цифровых валют центрального банка.
Но если мир движется от многосторонности к системе конкурирующих блоков, малые страны будут испытывать еще большее давление со стороны крупных держав. Чтобы не оказаться между геополитическими жерновами, им нужно будет продолжать внедрять инновации как в политике, так и в технологиях. Они должны сделать репрезентативное правительство реальным, а не символическим, демонстрируя, что лучше лидировать личным примером, чем стратегическим доминированием.
Гарольд Джеймс — профессор истории и международных отношений Принстонского университета
Перевод МК
