Экс-канцлера Германии когда-то превозносили как властное присутствие на мировой арене. Ее умиротворение Китая и России может оказаться самой большой ошибкой за 16 лет ее пребывания у власти
С такой темой вышла сегодня Британская The Times.
Наиболее интересные факты приведённые автором в этой статье.
“Было 15 лет роста и повышения благосостояния”, – сказал Николаус Бломе, биограф Меркель и ветеран политической журналистики в Берлине.
“Люди доверяли ей в огромной степени. Я думаю, что многие из них узнали себя в ее чертах характера или в том, как она справлялась с проблемами”.
Сегодня большая часть наследия Меркель лежит в руинах. Украина борется за свое выживание под натиском российской артиллерии. Северный поток-2 фактически мертв. Россия направила свои энергетические рычаги не против Киева, а против Германии и Европы, угрожая одним из самых тяжелых экономических кризисов в стране со времен Второй мировой войны.
На протяжении многих лет Меркель превозносили как лидера свободного мира, говорит Андреас Фульда, немецкий политолог из Ноттингемского университета. “Теперь, когда она ушла в отставку, мнение изменилось почти на 180 градусов”.
Вторжение Путина в Украину стало катком для новой оценки времени пребывания Меркель на посту канцлера. Переоценка уже вышла далеко за рамки ее отношения к Кремлю. В последние недели немецкие комментаторы осуждали ее за разрушение военного потенциала страны, стопор в проведении внутренних реформ, за умиротворение Пекина, за медлительность в решении проблемы изменения климата и, прежде всего, за ее энергетическую политику – от отказа от ранней поддержки ядерной энергетики до неспособности подготовиться к будущему без российского газа.
Однако дебаты о том, что Меркель сделала или не сделала на посту канцлера, заслоняют некоторые неудобные вопросы о самой современной Германии.
За несколькими примечательными исключениями, такими как миграционный кризис 2015 года, канцлер, как правило, шла по пути наименьшего сопротивления, позволяя руководить собой своим советникам, корпоративным интересам, требованиям коалиционных правительств, прессе и почти ежедневным опросам общественного мнения.
Иногда это заставляло ее действовать вопреки здравому смыслу. В прошлом месяце, в своем единственном продолжительном интервью после ухода с поста президента, Меркель заявила аудитории переполненного берлинского театра, что она никогда не питала иллюзий относительно российского президента или его готовности прибегнуть к агрессии.
По ее словам, она также не верила в Wandel durch Handel (изменения через торговлю), преобладающую в Германии философию, согласно которой автократические режимы могут быть направлены в сторону либеральной демократии через влияние торговли.
Соратники Меркель описывают ее взгляд на мир как обескураживающе мрачный, сформированный глубоким прочтением многовековой хаотичной европейской истории. Говорят, что она рассматривает сегодняшний международный порядок, основанный на правилах, как хрупкое и ненадежное исключение из нормы, способное распасться под давлением.
Один из самых сложных вопросов, который война в Украине ставит перед Германией, заключается в том, почему Меркель так часто чувствовала себя неспособной действовать в соответствии с инстинктами, что бы подготовить свою страну к штормам, которые, по ее частному мнению, назревали.
Отчасти ответ заключается в том, что у нее было достаточно кризисов в свою бытность: беспорядки в еврозоне, приток более миллиона неевропейских мигрантов, пандемия. Однако более глубокая проблема заключается в том, что она часто уступала укоренившемуся консенсусу в сферах политики, бизнеса и СМИ.
Сейчас этот консенсус начинает ослабевать, поскольку немцы сталкиваются с растущим кризисом национальной идентичности.
За несколько недель были сожжены три десятилетия предположений: безграничный потенциал диалога, цивилизующий эффект торговых связей, неизменность глобальной системы безопасности, подкрепленной американской военной мощью, пацифизм немецких избирателей, невозможность тотальной сухопутной войны между европейскими государствами, представление о Путине как о рациональном международном партнере. Эпоха, которую определила Меркель, ушла.
“Тогда 80 процентов населения Германии поддерживали идею о необходимости хороших отношений с Россией – журналисты тоже”, – сказал Бломе.
“Но мы должны были осознать, что оставляем себя в такой зависимости от единственного поставщика энергии. Это не было секретом. Просто это не обсуждалось достаточно широко. Теперь это возвращается и преследует нас”.
После ухода с поста Меркель, как правило, старается не появляться публично, хотя считается, что она дает советы своему преемнику Олафу Шольцу за кулисами в ходе частых телефонных разговоров.
На вопрос, как она провела первые месяцы своей отставки, она ответила, что совершала долгие дождливые прогулки по Балтийскому побережью и слушала аудиокниги с адаптацией трагедий Шекспира, особенно “Макбета”.
Более своевременным выбором мог бы стать “Юлий Цезарь”, в котором падение некогда неуязвимого лидера перерастает в жестокую борьбу за его наследие. Подобно Марку Антонию, немецкий политикум пришел не восхвалять Меркель, а хоронить ее.
Даже Христианско-демократический союз (ХДС), партия, которую она вела к четырем победам на выборах в Бундестаг, всадила ей несколько ножей в спину. В январе ее члены избрали новым лидером Фридриха Мерца, ее давнего правого заклятого соперника. Партия уже отменила некоторые из ее стратегий, призвав сохранить три оставшиеся в Германии атомные электростанции и отменить запрет на гидроразрыв пласта.
Однако суждения будущих историков могут быть более нюансированными и по меньшей мере в той же степени относятся к более широкой немецкой элите, что и к руководству Меркель.
Почти десять лет назад, в заключительной главе своей биографии Меркель Die Zauder-Künstlerin (“Художник замирания”), Бломе размышлял о том, что бы она хотела прочитать о себе в учебниках истории.
“Я не думаю, что многое изменилось”, – сказал он. “На нее по-прежнему будут смотреть в Европе – как она каким-то образом удерживала весь бизнес вместе и удерживала Германию в течение трех великих кризисов”.
“Но теперь общий вердикт будет другим. Я думаю, что он все еще будет включать эти [успехи], но, конечно, теперь будет и ряд недостатков, которые были выявлены гораздо быстрее и драматичнее в результате войны в Украине. Конечно, она не виновата в самой войне, но и она, и ее послужной список – одни из жертв этой войны, к которой Германия практически не была готова”.
Фульда утверждает, что в конечном итоге историки будут считать самой значительной ошибкой Меркель за годы ее пребывания у власти ее отношение к Китаю, а не к России.
В 2005 году, когда она еще была лидером оппозиционного ХДС, она вела предвыборную кампанию за пост канцлера с обещаниями либерализовать налоговую систему и отказаться от примирительного, про-бизнес подхода Германии к Пекину.
После победы на выборах у Меркель не осталось выбора, кроме как сформировать “большую коалицию” с самым сильным противником ее партии, левоцентристскими социал-демократами.
Сначала она попыталась выполнить свое обещание противостоять Китаю, пригласив Далай-ламу в Берлин в 2007 году. Но в конце концов давление, вынуждающее ее изменить курс, стало слишком сильным.
“Я вижу в ней наказанного реформатора, которому рано подрезали крылья”, – говорит Фульда, специалист по Китаю. “Когда она пыталась быть принципиальной, она потерпела неудачу. В самом начале ее идеи о реформах, особенно о налоговой реформе, были глубоко непопулярны.
Они чуть не стоили ей выборов”. Возможно, один из уроков, который она извлекла из этого фиаско, заключается в том, что быть принципиальной в определенных вопросах политики опасно, поскольку это может не привести к успеху на выборах”.
За последующие годы Меркель совершила 12 государственных визитов в Пекин, каждый раз с группой лидеров немецкого бизнеса на прицепе. Она энергично лоббировала их интересы, даже подняла флаг Wirecard, некогда почитаемого немецкого гиганта финансовых технологий, который с тех пор потерпел крах в результате крупнейшего в стране скандала о мошенничестве.
Первоначальные экономические дивиденды были огромными. Китай обогнал США в качестве крупнейшего торгового партнера Берлина и за 15 лет утроил свою долю в немецком экспорте. В прошлом году Германия купила у Китая товаров на 142 млрд евро, а продала на 104 млрд евро. Каждый пятый автомобиль, проданный в Китае, – это Volkswagen.
Критика Пекина в отношении прав человека и верховенства закона со стороны Германии была в лучшем случае приглушенной. Один из бывших старших советников Меркель утверждает, что Германия неоднократно поднимала эти вопросы за кулисами. Тем не менее, кроме соглашения в 2018 году об освобождении Лю Ся, жены лауреата Нобелевской премии мира диссидента Лю Сяобо, у Берлина мало ощутимых результатов своей “тихой дипломатии”.
В конце 2020 года Меркель выступила посредником в заключении спорного инвестиционного пакта между Китаем и Европейским союзом в надежде еще больше открыть китайский рынок для немецких предприятий, подсластив его дополнительными сделками для Airbus и Deutsche Telekom.
Общественность поддержала ее: в том же году, в сумерках эпохи Трампа, опрос показал, что 36 процентов немцев считают, что иметь хорошие отношения с Китаем важнее, чем с США, традиционным гарантом безопасности и процветания Германии. Только 37 процентов придерживаются противоположного мнения.
Нападение России на Украину показало, насколько опасно слишком сильно полагаться на одного торгового партнера, особенно на автократию, имеющую планы на территорию своих соседей.
Обеспокоенность по поводу стратегических рисков, связанных со ставкой Германии на Китай, нарастает снежным комом.
Непредсказуемые правила Пекина, игнорирование прав интеллектуальной собственности, жесткая доктрина “нулевого Ковида” и ухудшающийся имидж на Западе сделали жизнь многих немецких предприятий, создавших плацдарм в стране, крайне некомфортной. Некогда прибыльный рынок превратился в грозного и потенциально враждебного конкурента.
Однако распутать этот экономический клубок будет еще сложнее, чем отучить Германию от российского газа. По оценкам Фульды, до 200 миллиардов евро немецких инвестиций в Китай могут оказаться под угрозой выкупа в случае любого политического конфликта.
Проведенный в марте опрос показал, что 46 процентов немецких производителей зависят от Китая, по крайней мере, в части своих цепочек поставок. Ничто не иллюстрирует эту дилемму так ярко, как стремление Германии к экологически чистой энергии: Пекин сейчас доминирует на рынках солнечной и ветровой техники настолько, что переход к “зеленой” энергетике будет практически невозможен без китайских компонентов.
Фульда сказала, что Меркель фактически связала руки своим преемникам, включая Анналену Баербок, министра иностранных дел “зеленых”, чьи инстинкты в отношении Китая гораздо более ястребиные.
“Если Баербок выступит за разделение или более жесткую политику в отношении Китая, эти компании станут заложниками или подвергнутся экономическому принуждению”, – сказал он. “Это будет препятствовать любым усилиям правительства Германии по противостоянию Китаю”.
Непростительно”, что Меркель не сделала больше, чтобы действовать в соответствии со своим пессимизмом относительно шансов на выживание либеральной демократии, добавил Фульда. “Она беспокоилась о Китае и была обеспокоена событиями в США. Но она не донесла свое пессимистическое мировоззрение до немецкой общественности”, – сказал она. “Она могла бы подготовить общество к трудным временам, но она этого не сделала”.
