Интервью
Маттиас Мирш об использовании атомной энергии, перспективах водорода и альтернативах российскому газу.
Канцлер Олаф Шольц провозгласил поворотный момент. Применяется ли он также к энергетической и промышленной политике или ограничивается вопросами безопасности и обороны?
Очевидно, что это также относится к энергетической и промышленной политике. Мы видим реальную важность энергетической политики перед лицом этой войны. Мы должны соответственно изменить курс. Пример: за десятилетия мы создали правовую культуру, в которой индивидуальные интересы могут массово блокировать интересы широкой общественности, например, в расширении использования возобновляемых источников энергии. Мы должны снова сосредоточиться на общем благе, особенно в энергетической политике.
Восточноевропейские соседи предупредили Берлин, чтобы он не попадал в зависимость от импорта российских энергоносителей и особенно российского газа. Не слишком ли доверчиво полагалась немецкая политика на подход «изменений через торговлю»?
С сегодняшней точки зрения, конечно, мы слишком однобоко сделали ставку на Россию, когда речь шла о газе. Однако вы также должны учитывать последствия для климата и окружающей среды: климатический баланс американского газа для гидроразрыва пласта, транспортируемого судами, не совсем благоприятен. Так что были веские аргументы в пользу сотрудничества с Россией, тем более что голландцы, например, а также норвежцы, решили массово сократить добычу газа из-за риска землетрясений.
В начале года правительство оценило газ как рентабельную и, следовательно, ключевую промежуточную технологию при переходе к климатически нейтральной экономике. Придется ли теперь Берлину полностью переосмысливать или можно просто заменить поставщика?
В каждом кризисе кроется возможность. Теперь мы можем добиться гораздо более быстрого прогресса в расширении использования возобновляемых источников энергии, чем в последние годы. Благодаря светофорной коалиции социал-демократов, зеленых и либералов мы можем устранить некоторые препятствия, которые не удалось решить с консерваторами. Я надеюсь, что Европейский союз и все государства-члены присоединятся к этим усилиям, чтобы в будущем возобновляемые источники энергии стали основным источником, а будущее больше не виделось в ископаемой или ядерной энергии.
В то же время на прошлой неделе Европейский парламент одобрил включение газа и атомной энергетики в таксономию ЕС для устойчивых, зеленых инвестиций. Не рискует ли это отвлечь внимание от необходимых инвестиций в возобновляемые источники энергии?
Я бы хотел, чтобы решение Европарламента было другим. Но когда мы видим риски, связанные с инвестициями в новые атомные электростанции, я надеюсь, что ответственные инвесторы отдадут приоритет возобновляемым источникам энергии. В случае с газовыми электростанциями, в связи с международными решениями по защите климата, ясно, что их срок службы конечен. Всем известно, что только возобновляемые источники энергии являются действительно устойчивыми. Следовательно, будущее принадлежит вам.
Разве в настоящее время Германия не строит новую инфраструктуру для решения энергетического кризиса, который на следующие несколько десятилетий привяжет нас к ископаемым источникам энергии, таким как сжиженный газ?
Наш ископаемый век должен закончиться самое позднее к 2045 году. Это относительно близко. Если вы боретесь за безопасность поставок, это еще долго. Мост в эпоху возобновляемых источников энергии не должен быть бесконечным, но он необходим. Речь идет о создании логистики и инфраструктуры, которые мы можем продолжать использовать в водородный век.
На этом фоне как вы оцениваете последние решения и предложения Брюсселя, такие как программа RePowerEU, предложение Еврокомиссии как можно быстрее покончить с зависимостью от российских ископаемых видов топлива?
Это происходит в правильном направлении. Но нам еще многое предстоит сделать. Мы должны улучшить инвестиционные возможности, и мы должны двигаться в вопросах государственной помощи и утверждения закона, например, во взаимодействии между охраной природы и производством энергии. Нам нужен генеральный план энергетической политики в Европе.
В нынешнем кризисе предложения и цен ядерная энергетика снова оказывается в центре внимания, о чем также свидетельствует резолюция о таксономии ЕС. Это относится и к Берлину?
Мы должны проблематизировать ядерную энергетику в Европейском Союзе. Это не устойчивая энергия. Огромные проблемы связаны с использованием ядерной энергетики, начиная с поставок урана, который также поступает из России. Это опасная технология, и мы снова видим это в наши дни в битвах вокруг ядерных реакторов. Вопрос утилизации не решен. 30 000Поколения после нас будут подвергаться воздействию ядерных отходов. Франция недавно была вынуждена закрыть большое количество своих атомных электростанций по разным причинам и зависела от импорта, например, из Германии. В реальных стройках мы видим безумную потребность в субсидиях. Мы видим отставание во времени. Вы должны быть честными в Европейском союзе и сказать: у нас может быть только одна общая цель — максимальное распространение возобновляемых источников энергии.
В Германии еще есть три АЭС, которые будут остановлены в конце года. Почему срок службы этих трех атомных электростанций не продлевается хотя бы перед лицом энергетического кризиса?
В коалиционном соглашении есть четкое согласие, даже если некоторые либералы сейчас призывают к продлению срока. Требования безопасности очень высоки, и безопасность всегда должна быть гарантирована. Сначала необходимо проверить, потребуется ли обширная модернизация для продолжения эксплуатации после 2022 года. В настоящее время электростанции рассчитаны на эксплуатацию до конца 2022 года — не дольше. Кроме того, на заводах больше нет свежих топливных элементов. Вы не покупаете их в готовом виде, они должны быть специально изготовлены, а затем также одобрены в соответствии с ядерным законодательством. Так что на следующую зиму это не сильно поможет. Нужны также альтернативы в сфере отопления и заменитель газа. Это меньше об электричестве. Так что эти три АЭС точно не решение.
Немцев часто обвиняют в чрезмерно идеологизированном подходе к ядерной проблеме. Например, как насчет реакторов нового поколения и особенно малых модульных реакторов, называемых SMR?
Они еще даже не готовы к рынку. Вся эта дискуссия напоминает мне о ядерном синтезе, который нам продавали как неизбежное решение с 1970 -х годов. Нет альтернативы массовому расширению использования возобновляемых источников энергии.
Германия еще в апреле объявила, что к концу года сможет обойтись без российской нефти, и соответственно поддержала призыв ЕС ввести 100-процентное нефтяное эмбарго. Однако под давлением Венгрии это сейчас очень половинчато, за исключением нефти, транспортируемой по трубопроводам. Возможно ли еще достичь цели сильного удара по российской экономике?
В любом случае. Это крупнейшие пакеты санкций, которые когда-либо принимались. Это абсолютно важный сигнал для России. Но мы, конечно, знаем, что Россия пытается найти альтернативных покупателей. В этом отношении эти санкции — лишь часть мозаики противодействия агрессивной войне России.
Особенно в начале нападения России на Украину Берлин находился под сильным давлением. Раздавались настойчивые призывы к очень быстрому бойкоту газа, утверждая, что это положит конец войне, поскольку из Москвы будут выведены важные средства. Берлин не поддался и предупредил о серьезных последствиях запрета на ввоз. Какие они конкретно?
В этих дискуссиях все жаждут простых решений, чтобы положить конец этому конфликту. Но все не так просто. Это относится к вопросу о том, какое оружие поставляет НАТО или страны Европейского союза, а также к вопросу об эмбарго. Мы всегда должны видеть, что многие государства не согласились с резолюцией ООН против России. Все эти страны являются потенциальными покупателями российской нефти и газа. Соответственно, это не работает так, что мы щелкаем рычагом, и тогда война окончена.
Федеративная Республика Германия также является единственной высокоразвитой страной, которая приняла законодательное решение о поэтапном отказе от угля и атомной энергии одновременно. Вот почему у нас другая энергетическая инфраструктура, чем в других странах. Если бы газ был отключен в одночасье, это нанесло бы ущерб значительной части экономики и потребителям. В конце концов, канцлер поклялся на конституции, что он предотвращает вред населению. Поэтому к газовому эмбарго следует относиться с осторожностью.
Когда мы сможем реально отключить российский газ в Германии?
Это зависит от того, какие альтернативные контракты могут быть заключены. Мы ведем переговоры с Катаром, с Канадой, а также с Норвегией. Мы планируем новые терминалы СПГ, которые будут построены в очень короткие сроки. Мы наладили процесс законодательства, планирования и утверждения, которого раньше не было. Строительство этих терминалов вполне может быть завершено в 2023 году. В прошлом Германия слишком односторонне полагалась на российский газ. В этом отношении эти инфраструктуры имеют смысл быть более гибкими. Но, конечно, мы также должны значительно ускорить распространение возобновляемых источников энергии. Это лучшая долгосрочная альтернатива путинскому газу.
Нам пришлось бы чрезвычайно ускорить энергетический переход, вложить значительные средства. В краткосрочной и среднесрочной перспективе это повысит цены на энергию и тепло. Граждане и компании уже стонут из-за исторически высоких цен на энергоносители. Как сбалансировать эту противоречивую цель и найти решение, особенно с социал-демократической точки зрения?
Ценовые скачки частично выявляют явно спекулятивное поведение. Я хотел бы, чтобы Еврокомиссия дала более четкие сигналы о том, что нужно что-то делать с этим взвинчиванием цен и что также решается вопрос о налогообложении прибыли. Но речь также идет о совместных действиях на мировом рынке и противодействии этим спекуляциям с помощью европейской рыночной силы.
Мы также должны быть честными в вопросе затрат. Мы уже сталкиваемся с изменением климата. Если мы не примем контрмеры, последствия для экономики страны будут намного больше. В этом отношении каждая инвестиция в хорошую возобновляемую инфраструктуру — это инвестиция в будущее. Для социал-демократии энергетическая политика представляет собой услугу, представляющую общий интерес. Здесь государство должно вмешиваться и вкладывать большие средства. Это может быть передано в Европейский Союз. Это также относится к водородной инфраструктуре, которую мы должны мыслить в европейских терминах. Это потребует миллиардов долларов. Но это инвестиции в будущее.
Следующая конференция ООН по климату COP 27 в ноябре будет посвящена, в частности, вопросам финансирования. Германия и Европа в ближайшие годы потратят огромные средства на расширение своего оборонного потенциала. Они должны поддерживать граждан и экономику. Вам нужно много денег для преобразования энергетических систем. В конце концов, не будет ли необходимых средств для массовой поддержки глобального Юга в адаптации к изменению климата, как было обещано?
Это именно то, чего не должно быть. Вот почему Германия так привержена ковке осей во время своего председательства в G7. Мы добьемся безопасности и мира на этой планете, только если реализуем цели устойчивого развития. Это работает только глобально. Нам, безусловно, нужны большие деньги для инвестиций и для адаптации к изменению климата. Однако капитал есть, и, если необходимо, он должен быть достаточно обложен налогом. И мы должны разрушить совершенно ошибочные структуры, такие как спекуляция продуктами питания. Что-то подобное не может быть выяснено на национальном уровне.
Матиас Мирш (Ганновер/Берлин) – является заместителем председателя парламентской группы СДПГ по вопросам окружающей среды, энергетики, сельского хозяйства и туризма, а также представителем левых парламентских групп СДПГ.
Интервью провела Клаудия Детш.
Источник: IPG-Journal, Германия
Перевод МК
