Детали театральной постановки для принятия РФ незаконного решения

Вот и произошло это событие, ожидавшееся давно. И все равно в какой-то степени оказавшееся неожиданным. Путин признал так называемую «независимость» так называемых «ДНР» и «ЛНР». Это событие сильно меняет текущую политико-дипломатическую картину Украины и мира.

ВАЖНАЯ ОГОВОРКА ПЕРЕГОВОРЩИКА В «НОРМАНДИ» КОЗАКА

Принятию путинских указов предшествовал спектакль в двух актах.

Первым стало заседание Совета безопасности РФ. Накануне его пресс-секретарь Песков заявил, что это будет «большой Совет безопасности». В итоге он оказался не только «большим», но и открытым. То есть транслировался по российскому ТВ в прямом, как заявлялось, эфире. Впрочем, привычка врать и тут сказалась. Время на наручных часах Шойгу почти на пять часов отставало от того, что изображалось на таймере телеканалов. То есть Кремль вновь показал заранее записанную «консерву».

Действо представляло собой плохо поставленный спектакль. Вот докладывает переговорщик в «Норманди» Дмитрий Козак. Он гневно обрушился на украинскую позицию при обсуждении минских договоренностей. А в конце речи, смутившись, как старшеклассник, не выучивший урок, говорит: «И, Владимир Владимирович… если… здесь или потом? Я хотел просто ответить на вопрос по поводу “присоединять – не присоединять Донбасс, что делать с этим дальше?” Как это использовать в переговорах с Западом. Потому что такая, очень серьезная проблема». «И что?», – спросил Путин. Возникла неловкая, даже тягостная пауза, потом оба начали что-то одновременно мямлить, и Путин, как старший по званию, предложил пока ограничиться этим.

Такая естественная, не пафосная мизансцена ярко контрастировала с лживыми речами остальных совбезовцев – о «геноциде» на Донбассе и заботах о благополучии его населения.

«Как это использовать в переговорах с Западом. Потому что такая, очень серьезная проблема»! Козак проговорился, практически впрямую сказав, что жители оккупированных территорий были для РФ лишь заложниками, рычагом для давления на Запад и Украину при переговорах по Минску-2, прежде всего, в «Норманди». Теперь, после признания, этот рычаг исчезнет. И в этом есть проблема для Москвы. Важно, однако, понять, чем она хочет восполнить образовавшуюся брешь (но об этом чуть позже).

СТРАХ И ЗАИКАНИЕ ГЛАВНОГО РАЗВЕДЧИКА РОССИИ

Про просмотре Совбеза возникало странное ощущение психологического дискомфорта, который испытывали все его участники. Начиная с Путина: он барабанил пальцами, жевал губы, закатывал глаза, строил странные гримасы. Трудно понять, из-за чего такая нервность? Ведь опыт подобных решений при отторжении грузинских территорий (Абхазии и Южной Осетии) у Путина уже был. Неужели вслед за грядущим признанием «Л/ДНР» хозяин Кремля готовит некий очень резкий шаг, отчего и тревожится?

Настороженными, нервозными выглядели и остальные участники заседания. И тут тоже непонятно, то ли они так боятся своего правителя, сказавшего им перед этим нечто жесткое, то ли, опять же, побаиваются резкого решения, которое может последовать за признанием «республик» ОРДЛО.

Но и на этом фоне выделился глава СВР Сергей Нарышкин. Он предложил дать «партнерам» последний шанс выполнить минские соглашения. До того нечто подобное сказал секретарь Совбеза Николай Патрушев. Но тот человек – более статусный, к тому ж его «вольтерьянство» было первым, а значит, вроде как, случайным. А когда Нарышкин в этом «свободном обсуждении» зашел на второй круг, Путин «включил злость», начав выяснять, предлагает ли Сергей Евгеньевич отказаться сегодня от принятия решения о признании «республик». Тот, заикаясь, стал отбиваться от обвинения, и ляпнул, что предлагает вообще принять их в Россию. На что Путин саркастически ответил, мол, речь об этом пока не идет – а только о признании независимости. И тут Нарышкин с облегчением и униженной торопливостью согласился… В целом вся сцена выглядела постановкой чеховского рассказа, в котором самодур начальник измывается над мелким чиновником. А ведь речь идет – на минуточку! – о директоре Службы внешней разведки.

Однако в Нарышкине ли дело? Вот, скажем, Шойгу и Медведев в своих речах выглядели уверенно. Но, видимо, лишь потому, что изначально ни в чем не противоречили мнению Главного. А Нарышкин не просто допустил вольность, но создал видимость организованной фронды («я за Патрушева (который считается вторым по влиянию человеком, – О.К.), а не за Путина»). И тут же был по-барски выпорот на глазах у всего мира. Это прекрасное послесловие, а заодно и эпитафия ко всем россказням об управляющем Россией «коллективном Путине». Нет, на данный момент тут полное единовластие или, если угодно – печально известный фюрер-принцип: «Фюрер всегда прав». Очень скверная форма правления, повышающая риск тяжелых для судьбы мира решений.

РЕЧЬ ПУТИНА – ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ БЕЗГРАМОТНОСТЬ

Вторым актом кремлевской постановки стало 55-минутное телевыступление Путина, предшествующее признанию «Л/ДНР». В принципе, ничего нового мы там не услышали – все та же смесь исторической безграмотности, замшелой имперскости и нетленной украинофобии.

Но были и отдельные особо тревожные моменты. Как, например, слова Путина, что его «обращение адресовано и нашим соотечественникам» в Украине. Упаси нас бог и армия от таких «соотечественников».

А дальше пошел долгий экскурс в историю СССР и отдельно – Украины. Нужно ли говорить отдельно, что он не имеет ничего общего с исторической наукой. Путин, в частности, назвал наше государство «Украиной имени Владимира Ильича Ленина». Ну да, конечно, все ж знают, что до Ильича никакой Украины отродясь не было.

Дойдя до нынешней ситуации в Украине, Путин описал ее крайне негативно, причем во всех сферах жизни. И в итоге назвал наше государство «колонией с марионеточным режимом». При этом он отдельно выделил трагедию в Одессе в мае 2014-го, вновь назвав группу, развязавшую в городе военные действия, «участниками мирной акции протеста». И стоит отнестись серьезно к путинским словам, обращенным к защитникам Одессы: «Мы знаем их («преступников», – ред.) поимённо и сделаем всё для того, чтобы их покарать, найти и предать суду». В нынешних обстоятельствах это может грозить преследованием по линии Интерпола, но и диверсионными операциями с выкрадыванием тех, кого Кремль посчитает преступниками.

Также российский президент повторил кремлевские нарративы, что Украина представляет угрозу России, особенно в случае ее вступления в НАТО. Параллельно он раскритиковал нежелание Запада позитивно реагировать на кремлевские ультиматумы по предложенным РФ «гарантиям безопасности». Ближе к финалу речуги Путин сделал вообще феерическое заявление, не требующее комментариев: «Россия сделала все для сохранения территориальной целостности Украины».

А затем были подписаны президентские указы о признании «Л/ДНР». Наступила другая реальность. Но теперь важно понять ее подробности, которые должны проясниться на пленарных заседаниях Госдумы и Совфеда – как именно они проштампуют решение Путина, в каких формулировках и с какими дополнениями, в каких, в конце концов, границах марионеточных образований?

…Начало оказалось многообещающим. Председатель Думы Вячеслав Володин, в ходе «дебатов» в «парламенте» сказал: «Вчерашним решением наш президент остановил войну, бойню…». Что это – концептуальное заявление или случайная мирная фразочка. Означает ли она, что на этом Кремль приостановит бряцанье оружием?

(Продолжение следует) Олег Кудрин, Рига