Пандемия Covid-19 высветила главные слабости как в американской, так и в европейской моделях капитализма. В США нынешний кризис показал ограниченность экономической системы, которая не способна защитить людей от побочных эффектов креативного разрушения и социальных последствий макроэкономического шока. А в Европе он выявил недостаточность динамизма в региональной инновационной экосистеме, особенно в биотехнологическом секторе, владеющего ключами к прекращению пандемии. И поэтому, несмотря на весь причинённый им вред, кризис Covid-19 стал ещё и пробуждающим звонком, заставляющим переосмыслить капитализм.
Мы не считаем отсутствие защиты и инклюзивности в американской экономической модели обязательной платой за повышенную инновационность. И мы не думаем, что недостаток инновационности в Европе – это естественное следствие большей инклюзивности и более сильной социальной защиты. И поэтому, не ограничиваясь призывами увеличить инвестиции в образование, мы предлагаем две меры, которые должны не только стимулировать инновационный рост экономики, но и повысить его инклюзивность и/или обеспечить больше социальной защиты: активизация антимонопольной политики и введение на рынке труда системы «гибкой соцзащиты» (флексикьюрити) в датском стиле.
Дискуссии о конкурентной политике следует начать с вопроса, почему инновационная экономика США, возглавившая революцию в информационных технологиях, страдает от снижения темпов роста производительности уже два десятилетия. В числе различных возможных объяснений этой тенденции есть два, в которых акцент делается на проблеме конкуренции.
В опубликованной в 2019 году книге «Великий разворот» Тома Филиппон утверждает, что главной причиной замедления темпов роста производительности в США стало ослабление антимонопольной политики. По мнению Филиппона, этот постепенный процесс привёл к усилению концентрации во многих секторах экономики и к снижению бизнес-динамизма, особенно темпов создания новых компаний.
В альтернативном объяснении, представленном одним из авторов этой статьи (Агьон) совместно с Антоненом Бержо, Тимо Боппаром, Питером Кленоу и Хуэйюй Ли, тоже отмечается неадекватность конкуренции, однако в центре внимания находится IT-революция. Если кратко, быстрый технологический прогресс позволил фирма-суперзвёздам (то есть тем, кто накопил социальный капитал и ноу-хау, которые трудно копировать, и/или сформировал сильную сеть) контролировать более крупную долю в секторах экономики. Этим объясняется ускорение роста производительности в США в период с 1995 по 2005 годы, особенно в секторах, связанных с IT.
Однако в более длительной перспективе фирмы-суперзвёзды будут мешать фирмам, не являющимся суперзвёздами, заниматься инновациями во всех продуктовых линейках, которые суперзвёзды уже контролируют. Причина в том, что конкуренты, пытающиеся сбросить с трона фирмы-суперзвёзды, обязаны радикально снижать свои цены, а значит, и инновационную ренту. Позволив фирмам-суперзвёздам быстро расти и ставить под контроль всё новые и новые сектора экономики, IT-революция в итоге сузила вход на рынок и ослабила инновационную деятельность и темпы роста во всей экономике.
Из этого объяснения следует, что для максимального увеличения потенциала содействия IT-революции росту экономики нужно реформировать антимонопольную политику так, чтобы она лучше учитывала последствия слияний и поглощений для будущих инноваций и доступа на рынок. Такой подход будет стимулировать инновационный рост экономики и сделает его более инклюзивным, позволяя новым, инновационным игрокам выходить на рынок. Инновационная деятельность, особенно новых участников, должна также способствовать повышению социальной мобильности.
Тем временем схема гибкой социальной защиты (флексикьюрити) способна помочь решению глубинных проблем на рынке труда, в том числе в США. Энн Кейс и Ангус Дитон в статье 2017 года показали, что уровень смертности среди белого, неиспаноязычного населения США среднего возраста (45-54 лет) вслед за длительным периодом снижения вдруг начал расти в начале 2000-х годов, резко ускорившись после 2011-2012 годов. Наиболее поразительным открытием Кейс и Дитона стал факт быстрого роста, как они выразились, «смертности от отчаяния», вызванной суицидами и злоупотреблением наркотическими веществами, особенно среди низкоквалифицированных работников. У этого феномена нет современного эквивалента в других развитых странах.
Дитон и Кейс объясняли эту тенденцию разворота показателей смертности у неиспаноязычного белого населения Америки возросшей нестабильностью рабочих мест из-за креативного разрушения, что часто приводит к потере стабильности в семейных домохозяйствах. Если говорить шире, то из мира, в котором многих ожидала работа в одной фирме в течение всей жизни (с вероятностью карьерного роста), мы попали в мир, где частые сбои и нарушения привычной жизни превратились в норму.
Возможно ли разработать такую систему, которая бы сделала более терпимым креативное разрушение и позволяла бы людям спокойней переносить периоды безработицы, причём так, чтобы это было выгодно экономике в целом? Важное исследование Александры Руле, опубликованное в 2017 году, позволяет сделать вывод, что Дания, которая в 1993 году ввела систему флексикьюрити, возможно, нашла правильную формулу.
В датской системе есть два главных элемента. Она повышает гибкость рынка труда, упростив для компаний процедуру увольнения работников. А с целью защитить уволенных работников правительство обеспечивает их щедрыми пособиями по безработице, а также осуществляет значительные инвестиции в профессиональную подготовку, чтобы дать людям навыки, необходимые им для возвращения на рынок труда.
Руле сравнила состояние здоровья датских работников, чьи рабочие места исчезли в период с 2001 по 2006 годы, со здоровьем аналогичных работников (в том числе по возрасту, стажу и навыкам), чьи компании-работодатели не закрылись. Её выводы поразительны: закрытие фирм никак не повлияло на некоторые важнейшие индикаторы индивидуального здоровья, в частности на употребление антидепрессантов или на вероятность обращения к врачам общей практики. Кроме того, закрытие компаний-работодателей не привело к росту смертности среди этих работников.
Введя систему флексикьюрити, Дания добилась одновременно двух целей. Во-первых, она помогла инновационному росту экономики, упростив процесс креативного разрушения и повысив его эффективность (благодаря сопутствующим государственным инвестициям в профподготовку). Во-вторых, эта схема повысила инклюзивность экономического роста, опирающегося на инновации, и обеспечила ему больший уровень соцзащиты, благодаря поддержке доходов уволенных работников с целью помочь им вернуться в число занятых на рынке труда.
Один из многих экономических уроков пандемии Covid-19 заключается в том, что инновации и инклюзивность совсем не обязательно взаимно исключают друг друга. Благодаря правильным мерам, западные правительства могут содействовать и тому, и другому, помогая тем самым динамичному и справедливому восстановлению экономики.
Авторы: Филипп Агион – профессор Коллеж де Франс и Лондонской школы экономики и политических наук, является научным сотрудником Эконометрического общества и Американской академии искусств и наук; Айманн Мхаммеди – научный сотрудник Коллеж де Франс.
Источник: Project Syndicate, США
