В своем выступлении на Валдайском форуме, которое по силе и последствиям автор приравнивает к знаменитой мюнхенской речи, Путин дал ясно понять, что Россия отвергает все так называемые западные ценности и идеологию, затрагивающие суть человека. Она имеет право на свой путь развития и суверенитет. Многолетний «бракоразводный процесс» России и Запада закончен.

Приблизительно месяц назад британское издание «Гардиан» опубликовало интересный материал о том, что около 50% молодежи в Великобритании тяготеют к марксизму как общественной идеологии, и аналогичная ситуация отмечается в США. Случайно или нет, но эта статья отчасти перекликается с острой речью российского президента Владимира Путина, сказанной 21 октября на международном Валдайском форуме в Сочи (о нем чуть позже).

Кому-то это может показаться на первый взгляд странным, особенно для народа и государства, которое на собственной шкуре прочувствовало все «прелести» огромного социального эксперимента (социализма как мнимой переходной фазы к бесклассовому обществу — коммунизму, буквально раю на Земле, хотя его создатели не ставили в центр Бога — творца всего сущего).

Если говорить точнее, то этот эксперимент начался с утопического идеализма, а в итоге разбился обо всем известное «Человек человеку — волк», то есть идею, сформулированную теоретиком государства и философом Томасом Гоббсом.

Тем не менее выводам британского СМИ на самом деле не стоит удивляться. Марксистские идеи конца XIX века появились благодаря развитию западных государств, а не аграрной России, то есть СССР, или присоединившегося позднее неразвитого и опустошенного войнами Китая. Можно смело сказать, что марксизм возвращается туда, где возник, и к тому, кому изначально и предназначался.

Не нужно слишком углубляться в историю и теоретические выкладки, чтобы объяснить упомянутый мною современный феномен, который на самом деле не модное веяние, а устойчивая тенденция. Достаточно посмотреть вокруг себя, внутрь развитых западных государств, в том числе и нашего, чтобы понять: капитализм как социальная модель исчерпал свой потенциал и больше не в состоянии адекватно решать накопившиеся проблемы человечества. Бедность, которая 30 и более лет назад оставалась уделом третьего мира или экономически и нравственно неблагополучных стран бывшего Восточного блока, поразила широкие слои почти во всех экономически и технологически развитых странах Запада. Только в Соединенном Королевстве до пандемии COVID-19 проживало более 50 миллионов очень бедных людей, а это просто позорная цифра для самой богатой страны мира. Из-за последствий постпандемического кризиса (на самом деле он еще продолжается), разорения компаний и потери рабочих мест это число теперь еще возросло.

Иными словами, мы подошли к той точке, когда стала очевидна потребность в новой модели развития и новой идеологической модели. Мировые элиты это прекрасно осознают, как и необходимость глубинных перемен (они широко обсуждаются). Они не бегут от них, и проблема для них «только» в том, как найти правильную альтернативу и не поставить под угрозу их основополагающие интересы. Капитализм выдохся, прежде всего, из-за своей дегенерации, то есть трансформации из своеобразного естественного состояния взаимоотношений между людьми (люди с незапамятных времен торгуют друг с другом и руководствуются неписанными правилами спроса и предложения, а это и есть не что иное, как капитализм в своей первоначальной форме, и в нем всегда кто-то более успешен, а кто-то менее или не успешен вообще) в жадность и алчность невиданных размеров, исключающих всякое сочувствие к простым людям и их проблемам. Неолиберальный капитализм разрушил оплот западных государств — преобладающий средний класс, который сегодня едва держится и настолько истончился, что слой бедных его быстро догоняет и даже обгоняет.

Пропасть между богатыми и бедными, голодными и сытыми, неприкосновенными для закона и социально отверженными и маргинализованными становится все больше, и преодолеть ее все сложнее. Ситуация уже угрожает образу жизни тех, кто пользуется благами обезумевшего неолиберализма, который кроме голой прибыли не видит больше ничего. Для получения прибыли он готов присвоить даже вечные общие блага вроде воды (они должны быть доступны для всех, но вскоре и они станут предметом торговли, если что-нибудь в корне не изменится), и, поддавшись своей алчности, он готов на все, в том числе на применение «мягкой» и «жесткой» силы.

Все это, что крайне опасно, сопровождается полной деградацией правды как вселенского понятия, вокруг которого невозможны компромиссы. Это заметно и по СМИ, которые утратили всякую достоверность и свою первоначальную функцию (правдиво информировать людей), перейдя в сферу некритического и пропагандистского вещания, и по политикам, которые не способны бороться за правду и широкие слои граждан, их избравших.

Все это неизбежно должно было привести и привело к очередному мировому кризису, из которого ввиду полного недоверия общественных слоев, народов и государств друг к другу человечеству будет трудно найти общий выход, хотя в такой опасный момент это более чем необходимо. Построение в воображении какого-то будущего, лучшего, более безопасного и счастливого мира — это Сизифов труд по одной простой причине. Просто Томас Гоббс был прав. Ведь жажда доминирования, власти и наживы движет большинством людей — не только внутри правящих элит, но и в среде простых граждан, которые руководствуются все теми же принципами на своем социально-иерархическом уровне. Можно сказать, что у каждой улицы и квартала есть свой хозяин, и для сохранения своего доминирующего положения он готов ко всему, в том числе к борьбе не на жизнь, а на смерть. Все это очень далеко от коммунизма и рая.

И здесь мы подходим к нашей вечной теме — геополитике, которая является не чем иным, как инструментом для достижения эгоистических, так называемых национальных интересов. Правда, к нациям они не имеют никакого отношения и касаются только элит, которые этими нациями управляют, а народом пользуются по необходимости, как правило, в качестве «жесткой» силы для борьбы с непокорными из противоположного лагеря.

Так что давайте обратимся к тому, что интересного принесла нам прошедшая неделя в сфере глобальной геополитики.

Драматическая речь Путина на уровне знаменитой мюнхенской речи

На упомянутой международной Валдайской конференции в Сочи, в которой участвовали представители 45 стран, «гвоздем программы» был, ожидаемо, российский лидер Владимир Путин. Его речь я бы поставил вровень со знаменитой речью, сказанной на Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году, которая, по мнению многих аналитиков, была поворотной. Недавняя речь Путина также, несомненно, станет предметом для многих анализов, и не безосновательно.

Я бы выделил в речи Путина два ключевых элемента почти революционного характера, которые меняют все. Во-первых, это создание новой российской идеологии. Во-вторых, изменение экономической модели, то есть конец капитализма.

Что касается первого элемента, то Путин на самом деле впервые после распада СССР и образования РФ сформулировал ясную идеологию российского общества, которое до сих пор оставалось деидеологизированным, то есть блуждало от крайности неолиберальных идей к ностальгии по коммунизму на фоне доминирования так называемых центристов или традиционалистов, большинство из которых ориентированы на православие как доминирующую государственную религию. Эту новую идеологическую матрицу, которая, несомненно, станет и официальной, то есть войдет во все российские социальные системы, в том числе образование, культуру, искусство и главные СМИ, Путин назвал «умеренным консерватизмом» или, иными словами, поворотом к традиционным ценностям российского общества. То есть Путин официально распрощался с неолиберальными идеями Запада, которые в последние десятилетия навязывались в качестве доминантных ценностей всему миру, в том числе и России. Речь идет, в частности, о так называемой гендерной идеологии и связанных с нею идеях ЛГБТ и аналогичных движений, которые манипулируют биологическим, то есть естественным состоянием человека в прежде невиданных масштабах. Путин сказал, что умеренный консерватизм — лучшая и наиболее рациональная идеологическая форма во времена переустройства мира, которое неизбежно и затянется надолго.

Поясняя свою позицию, он сказал следующее: «Консерватизм — это не то, что мешает идти вверх и вперед, а то, что мешает идти назад и вниз, к хаосу». Путин хочет взять все позитивное, что только можно, из прошлого и медленно и осторожно двинуться в будущее без внезапных и революционных потрясений, а также без кардинальных биологических, социальных и философских экспериментов. В этом контексте он напомнил, что сто лет назад в России (после коммунистической революции) начались разного рода эксперименты, которые даже пользовались определенной популярностью в тогдашнем мире, но которые не привели ни к чему хорошему и последствиях которых ощущаются по сей день. Путин отметил, что Запад сейчас «наступает на те же грабли», на которые сто лет назад наступила Россия. В этой связи он заявил следующее: «В 1920-е годы советские культуртрегеры так называемые изобрели тоже так называемый новояз, полагая, что таким образом они созидают новое сознание и меняют ценностный ряд. И, как я уже говорил, такого наворотили, что до сих пор икается подчас». В речи Путин упомянул нынешнюю атаку на семью, на детей, которым еще с младенчества навязывают выбор — стать мальчиком или девочкой или кем-то третьим, что, по словам Путина, «уже просто на грани преступления против человечности», так как дети не способны принимать такие решения, и это известно любому детскому психологу. Их лишают родителей, то есть отменяются названия «отец» и «мать», и проводят другие многочисленные эксперименты под видом мнимых научных достижений, то есть прогресса. Путин сказал: «Это их право, мы не лезем туда. Мы просим только в наш дом особенно не лезть». Россия (сейчас это совершенно очевидно) не приемлет подобной идеологии и не будет внедрять ее в свой правовой порядок с помощью новых законодательных или конституционных решений и при этом осознает, что об этом думает идеологический и политический Запад.

В условиях глобальной геополитической борьбы Путин понимает важностью идеологии для сплочения нации, точнее наоборот: он понимает, насколько губительно для государства и нации жить без идеологии (в широком смысле сюда относится и религия), когда усиливаются гнев и разочарование, прежде всего среди молодежи, подверженной самым разным влияниям и не способной еще мыслить критически (из-за катастрофически неверно выстроенной системы образования). С другой стороны, та же опасность грозит в случае, если в одном обществе существует несколько противоречащих друг другу идеологий, что неизбежно приводит к расслоению и расколу. Лучший пример — Соединенные Штаты, которые сегодня полностью идеологически расколоты на, условно говоря, байденовский неолиберализм и трамповский консерватизм, что разобщает граждан и может повлечь крайне негативные последствия, учитывая абсолютную непримиримость, то есть невозможность сосуществования двух концепций, которые противопоставлены по самой своей сути.

Второй ключевой элемент путинской речи более чем существенен. Путин утверждает, что современная капиталистическая модель экономического развития погрузилась в глубочайший кризис, из которого нет выхода, и в ближайшее время необходимо найти новую формулу для развития экономики как в России, так и во всем мире. Эта формула может опираться на прежнюю капиталистическую модель. По словам Путина, России не нужны потрясения и эксперименты, которые сейчас сотрясают Запад.

Пока можно только догадываться, что именно Путин имеет в виду: какую-то собственную оригинальную модель или, возможно, уже проверенную и экономически успешную китайскую модель социализма с явными чертами рыночных механизмов, за которыми надзирает центральная власть. Тем не менее Путин отметил, что эта модель должна быть нацелена, прежде всего, на процветание всех российских граждан.

Путин «отрезал» Россию от Запада

Из всего этого можно сделать следующий вывод. В своей недавней речи в Сочи Путин дал ясно понять, что Россия — консервативная страна, которая готова защищать свое национальное и историческое наследие и что она имеет право на свой путь развития и суверенитет, отвергая так называемые новые западные ценности и новую идеологию, которую ей навязывают. Тем самым он окончательно «отрезал» Россию от Запада (хотя то же самое Запад сознательно и планомерно делает все эти годы по геополитическим причинам) и от его социально-идеологической модели. Речь идет, прежде всего, о политическом уровне, тогда как экономика останется в прежних рамках, которые устраивают обе стороны, и в основном базируется на билатеральных отношениях. Путинская речь стала своеобразным финалом многолетнего «бракоразводного процесса» России и Запада и знаменует почти цивилизационное расхождение двух сторон, которые, что еще хуже, относятся к одному цивилизационному ареалу, хотя и враждовали с незапамятных времен. Но другого выхода просто нет, учитывая количество накопившихся проблем, отсутствие подлинной воли к их решению и нежелание принимать во внимание интересы друг друга из-за вездесущей и всемогущей геополитики и так называемых национальных интересов, главенствующих надо всем.

Об окончательном расхождении двух сторон говорит и другое геополитическое событие прошлой недели.

Крах отношений России и НАТО

На прошлой неделе Россия резко отреагировала на решение НАТО лишить аккредитации восемь российских дипломатов из российского представительства при НАТО в Брюсселе и сократить их общее число. Москва вообще закрыла свое представительство, и распорядилась прекратить работу центра НАТО в Москве с первого ноября. Политики и СМИ на Западе тут же крайне негативно отреагировали на этот российский шаг, отметив, что он доказывает российскую агрессивную политику в отношении Запада и что Запад теперь должен еще крепче сплотиться в борьбе против общего врага, от которого после такого шага никто больше не защищен. Прозвучало, конечно, и много более сдержанных комментариев. Так, например, немецкий министр внутренних дел Хайко Маас заявил: «Это еще больше осложняет положение и без того сложное. Германия поддерживала диалог с Россией в рамках НАТО». По его словам, решение Москвы может «серьезно нарушить» ее отношения с западными странами.

Правда, я не знаю, что Маас подразумевает под этим, учитывая, что эти отношения уже давно серьезно нарушены, и сейчас уже на самом деле вредить им дальше некуда, ведь никакого сотрудничества нет. Еще в 2008 году, после российско-грузинской войны, НАТО объявила, что прекращает всякое практическое гражданское и военное сотрудничество с Россией. С тех пор и до недавнего времени НАТО несколько раз сокращала российское представительство, не давая его членам аккредитацию и часто обвиняя их в шпионаже. (Но давайте будем реалистами: кто в подобных сферах и внутри подобных организаций этим не занимается с любой стороны?)

Конечно, всю серьезность ситуации, а также российскую решимость осознают и в европейских столицах. Поэтому уже вскоре от Парижа и Берлина поступили предложения провести встречу в формате Россия — НАТО, которым многие годы не пользовались. Некоторые серьезные аналитические круги Германии призвали Россию отказаться от ошибочного шага и не играть на руку Вашингтону, с которым она теперь оказалась «один на один», исключив Берлин и Париж, хотя они всегда смягчали решения и препятствовали резким шагам своего агрессивного союзника.

Но дело в том, что в последние годы Москва не видит, чтобы французские или немецкие партнеры чему-то «препятствовали», и хорошо понимает, что сейчас они не в состоянии принимать какие-либо решения, не соответствующие интересам Вашингтона. Москва понимает, что ни Париж, ни Берлин не могут воспрепятствовать какому-либо ключевому решению Вашингтона, даже если оно не в их пользу. Поэтому многие аналитики в России поддержали решение МИДа о прекращении деятельности упомянутых представительств и считают, что Москве проще разговаривать напрямую с Вашингтоном, а не с «напыщенными петухами» из ЕС, которые ничего не решают, но всегда готовы поучать Россию.

В заключение. Своеобразным подтверждением моего выше изложенного тезиса об окончательном расхождении Запада и России стали слова главы Штаба обороны Великобритании генерала Николаса Картера. 19 октября в интервью Центру новой американской безопасности он заявил, что после разрушения двухполюсной мировой системы (после окончания холодной войны между США и СССР) началась эра однополярного мира (лидерство США), а все внимание переключилось на борьбу с терроризмом. Тем не менее, по мнению Картера, вновь наступает период многополярности и «время непрерывной конкуренции».

Иными словами, Картер признал то, что на Западе долго не хотели признавать: крах мировой гегемонии США и рождение многополярного мира. Я бы сказал, мира, который трещит по швам во многих своих уголках и будущее которого очень туманно.

Автор: Зоран Метер (Zoran Meter)