Концентрация частной собственности, элиты и дорогое образование. Сможет ли Китай победить три неравенства капитализма?

Весь мир недавно наблюдал за изменениями китайской внутренней политики. К «великому возрождению» в качестве ключевой идеи Коммунистической партии присоединилось еще «общее процветание».

Этим изменениям находили множество объяснений: от политического контроля над финансами и технологическими гигантами до избежания финансового кризиса, похожего на произошедший в США в 2008 году; от желания генерального секретаря партии Си Цзиньпина изменить курс Китая в преддверии его скорее формального переизбрания на должность главы партии до масштабной перестройки в сторону более справедливого общества.

«Общее процветание» действительно подчеркивает важность ситуации с неравенством и желание взять ее под контроль. (Кстати, эта идея повторяет принятый около десяти лет назад лозунг Всемирного банка о «всеобщем процветании».) В течение как минимум двух последних десятилетий высокий уровень неравенства считался серьезной проблемой в Китае.

Общее неравенство в Китае, измеряемое с помощью коэффициента Джини (от нуля для равноправного общества до 1 для бесконечно неравного общества), с результатом 0,47 значительно выше, чем в США (около 0,41) или в среднем по всей Организации экономического сотрудничества и развития (около 0,35). Более того, если посмотреть на любой аспект неравенства в Китае – разрыв между городом и деревней, разрыв в заработной плате между работниками частного и государственного секторов или гендерный разрыв – неравенство выше, чем несколько десятилетий назад.

Разрыв между городом и деревней будет сокращен за счет недавнего ослабления системы хукоу (разрешения на проживание в городе)

Теоретически некоторые аспекты этого неравенства можно уменьшить, чем и занимается правительство Китая. Неравенство между провинциями – точнее, неравенство между процветающими приморскими провинциями и центральными и западными регионами – было сокращено благодаря огромным государственным инвестициям в менее развитые провинции, включая впечатляющую сеть экспрессов, которая теперь соединяет практически всю страну.

Разрыв между городом и деревней будет сокращен за счет недавнего ослабления системы хукоу (разрешения на проживание в городе). Провинции теперь уполномочены решать, реализовывать ее или нет. Это позволит легализовать миллионы де-факто городских жителей и привлечь больше сельских жителей в города.

Но есть три типа неравенства – очень похожие на те, с которыми сталкиваются США, – которые являются системными для всех современных капиталистических обществ, и их гораздо труднее контролировать. Это концентрация собственности на частные активы (капитала) в одних руках, создание богатой капиталом и трудовыми доходами элиты и передача преимуществ от поколения к поколению.

Доля капитала в валовом внутреннем продукте в течение нескольких десятилетий растет во всех странах с развитой экономикой, но в последнее время также и в странах с формирующейся рыночной экономикой, включая Китай. Это непропорционально увеличивает доходы богатых, которые, как правило, имеют гораздо больше собственности, чем средний класс и бедные.

Это очевидно в США, где 10 процентов населения с наибольшим доходом в 2019 году получили 60 процентов доходов от капитала. В Китае ситуация аналогична: последние доступные данные за 2013 год показывают, что 10 процентов населения с наибольшим доходом получили 45 процентов всех доходов от капитала. С тех пор этот процент, вероятно, увеличился.

Скорее всего, эта тенденция сохранится, поскольку автоматизация и робототехника еще больше вытесняют рабочую силу и увеличивают долю дохода, приходящуюся на капитал. Единственное решение – гораздо более равномерное распределение частного капитала, возможно, за счет высоких налогов или предоставления рабочим акций в компании. Но ни в Китае, ни на Западе заметного движения в этом направлении нет.

Второе системное неравенство – «гомоплуция». Впервые этот «диагноз» был поставлен в США, где до трети тех, кто относится к 10 процентам с самым высоким доходом, одновременно являются богатыми капиталистами и очень хорошо оплачиваемыми рабочими. Это могут быть высокооплачиваемые руководители, финансовые аналитики или врачи, накопившие достаточный капитал за счет сбережений благодаря своей высокой заработной плате, или люди, унаследовавшие много активов, поступившие в лучшие школы и получившие высокооплачиваемую работу, – или и то, и другое.

Недавняя научная работа на эту тему показывает, что индивидуальная социальная мобильность в Китае вследствие этого явления почти такая же низкая, как и в США.

Такие люди отличаются от капиталистов старого типа, единственный, хотя и высокий, доход которых связан с активами. Они действительно представляют новую элиту, неуязвимую для кризисов, поскольку у них много и «человеческого», и финансового капитала. И таких капиталистов можно впервые наблюдать в Китае: высшая элита трудолюбива, но в то же время богата капиталом. Как и в США, треть тех, кто относится к 10 процентам с самым высоким доходом, также принадлежит к числу самых богатых капиталистов и самых богатых рабочих.

У такой элиты множество преимуществ, которые они обычно передают своим потомкам, включительно с богатством, образованием и социальными связями. Недавняя научная работа на эту тему показывает, что индивидуальная социальная мобильность в Китае вследствие этого явления почти такая же низкая, как и в США. Благоприятной средой для такого проецирования элиты с течением времени является дорогая и сверхконкурентная образовательная система.

Проблема в Китае – это очень конкурентная система образования, связанная с родительским достатком, которая определяет будущее ребенка на 50 лет вперед

В США дорогое образование – начиная с частных детских садов и заканчивая ежегодным обучением в размере $70 тыс. – успешно отсеивает всех, кроме детей богатых. В Китае университетское образование часто стоит дорого (по сравнению со средней заработной платой). А расходы еще больше увеличиваются из-за дорогих репетиторов, которые готовят учеников к успешной сдаче экзаменов.

Недавний запрет китайского правительства на коммерческое репетиторство направлен на устранение этого неравенства. Но пока неизвестно, увенчается ли эта инициатива успехом. Богатые родители перейдут к частному индивидуальному обучению, и неравенство может даже усугубиться.

Проблема в Китае – это очень конкурентная система образования, связанная с родительским достатком, которая определяет будущее (очень маленького) ребенка на 50 лет вперед через сравнительные результаты в механических тестах. Это явление закрепляет неравенство и игнорирует таланты, порождая безразличие и смирение среди менее успешных, поскольку решения, принятые на много лет ранее, определяют всю их жизнь.

Этот тип неравенства и приводит к трудностям в жизни молодых людей как в Китае, так и в других странах.

Автор: Бранко Миланович (Branko Milanović) – сербско-американский экономист, эксперт по вопросам неравенства и развития; является приглашенным президентским профессором в Учебном и научно-исследовательском центре Городского университета Нью-Йорка и привлеченным старшим научным сотрудником международного информационного центра Luxembourg Income Study (LIS).