НЬЮ-ЙОРК. «Досье Пандоры», новое расследование, проведённое под руководством Международного консорциума журналистов-расследователей (ICIJ), вызвало негодование во всём мире. Политиков, бизнесменов, звёзд спорта и культуры поймали с поличным: они скрывали своё богатство и лгали по этому поводу. Но насколько вероятно, что час расплаты наступит для юристов и бухгалтеров, которые им во всём этом помогали?
Нет ничего нового в той практике, которую выявило расследование ICIJ. Новостью, наверное, можно считать масштаб, изощрённость и юридическую мощь, которые использовались для того, чтобы позволить современным сверхбогачам и власть имущим обходить закон. Однако единственная действительно шокирующая новость была в том, что потребовалась работа более 600 журналистов со всего мира, чтобы обнародовать информацию об этой практике, и этой работой они зачастую ставили под угрозу свою безопасность и профессиональное будущее. Такие трудности в выполнении их задач показывают, насколько сильно адвокаты, законодатели и судьи повернули закон в пользу элиты.
Чтобы скрыть своё богатство, современные богачи и власть имущие применяют юридические стратегии многовековой давности. В 1535 году король Англии Генрих VIII начал искоренять правовой инструмент, известный как «использование», потому что он грозил подорвать действовавшие (феодальные) имущественные отношения и являлся способом уклонения от налогов. Но благодаря ловкому правовому арбитражу на его месте вскоре появился новый, ещё более сильный инструмент – «траст».
Юридически зафиксированный адвокатами и признанный судами «права справедливости», траст до сих пор является одним из самых остроумных правовых инструментов, когда-либо придуманных для создания и сохранения частного богатства. Раньше он позволял богачам обходить правила наследования. А сегодня это популярный механизм уклонения от налогов и структурирования финансовых активов, в том числе ценных бумаг, опирающихся на те или иные активы, а также их деривативов.
Функционально траст меняет права и обязательства, связанные с определённым активом, не следуя при этом формальным правилам законов о собственности. И поэтому он создаёт теневое право собственности. Для создания траста требуется актив, например, земля, акции или облигации, и три лица: владелец (учредитель), менеджер (доверенный) и бенефициар. Владелец передаёт право собственности (хотя не обязательно реальное владение) на актив доверенному, который обязуется управлять этим активом от имени бенефициара в соответствии с инструкциями владельца.
Об этих договорённостях никто не получает информации, потому что нет никаких требований, касающихся регистрации права собственности или раскрытия личности всех участвующих сторон. Отсутствие прозрачности превращает траст в идеальный механизм для игры в прятки с кредиторами и налоговыми органами. А поскольку права собственности и экономические выгоды делятся между тремя лицами, никто добровольно не берёт на себя обязательства, возникающие вместе с правом собственности.
Траст стал излюбленным правовым инструментом глобальных элит благодаря не какой-нибудь невидимой руке рынка, а благодаря сознательным правовым действиям. Адвокаты расширяли существующие правовые границы, суды признавали и утверждали их инновации, а затем законодатели (многие из них, вероятно, имеют обязательства перед богатыми спонсорами) кодифицировали эту практику в официальном законодательстве. По мере отмены предыдущих ограничений законодательство о трастах расширяло сферу применения.
Подобные правовые изменения означали, что всё больше видов активов можно держать в трастах, а роль доверенного можно делегировать любым субъектам права, а не только уважаемым гражданам, например, судьям. Кроме того, фидуциарные обязанности и ответственность доверенных были ограничены, а срок жизни трастов становился всё более эластичным. В совокупности данные правовые изменения сделали траст весьма подходящим для глобальных финансов.
Странам, у которых такого инструмента не было, рекомендовали копировать его. Именно с этой целью в 1985 году был подписан международный договор – Гаагская конвенция о трастах. В тех странах, где законодатели сопротивлялись требованиям разрешить трасты, юристы придумывали эквивалентные инструменты, опираясь на законодательство о фондах, ассоциациях или корпорациях и делая ставку (обычно правильную) на то, что суды одобрят их инновации.
Некоторые юрисдикции изо всех сил стараются быть юридически гостеприимными для создания частного капитала, а другие пытаются бороться с налоговым и правовым арбитражем. Но правовые ограничения работают только в том случае, когда законодатели контролируют, какое именно законодательство применяется на практике в их юрисдикции. В эпоху глобализации большинство законодателей оказались по сути лишены такого контроля, потому что право стало портативным, переносным. Если в одной стране нет «правильных» законов, они могут найтись в другой. И пока в реальной деятельности бизнес может признавать и соблюдать иностранные законы, юридическую и бухгалтерскую бумажную работу можно направлять в наиболее дружественные иностранные юрисдикции. И дело сделано.
В результате национальные правовые системы превратились в блюда международного меню, из которого владельцы активов выбирают те законы, которым они желают подчиняться. Им не нужны паспорт или виза; им нужна лишь компания-пустышка. Обретая новую юридическую идентичность, немногочисленные привилегированные получают возможность решать, сколько им платить налогов, и какие нормы регулирования соблюдать. А когда правовые препятствия нельзя преодолеть с лёгкостью, адвокаты из ведущих глобальных юридических фирм готовят законопроекты, помогающие стране перенять «наилучшие методы» из мира глобальных финансов. Золотым стандартом в этом смысле стали налоговые и трастовые гавани, подобные штату Южная Дакота и Британским Виргинским островам.
Издержки этой практики несут на себе те, кто наименее мобилен и недостаточно богат. Но превращение права в золотую жилу для богатых и власть имущих создаёт ущерб, который не ограничивается создаваемым сразу же неравенством. Потенциально эта практика подрывает легитимность законодательства, и поэтому ставит под угрозу сами основы демократического правления.
Чем активней богатая элита и её адвокаты настаивают на том, что все их действия совершенно легальны, тем меньше общество будет доверять действующим законам. Да, современная глобальная элита может и дальше создавать частное богатство, благодаря этим законам. Однако нет такого ресурса, который можно добывать вечно. И утраченное однажды доверие к законам будет трудно восстановить. В этом случае богатые потеряют самый ценный актив из всех, что у них есть
Автор: Катарина Пистор (Katharina Pistor) – профессор сравнительного права в Колумбийской школе права, автор книги «Кодекс капитала: как законы создают богатство и неравенство».
Источник: Project Syndicate, США
