В 1990-х годах вопрос о статусе этнических русских, которые автоматически не получили гражданство Эстонии, Латвии или Литвы, был достаточно актуальным, особенно для Москвы, где политики надеялись использовать такие сообщества в качестве инструмента давления или даже пятой колонны против этих стран. Однако с течением времени количество этнических русских в странах Балтии постепенно снизилось из-за смертности, миграции населения и натурализации.

Такое стремительное снижение числа этнических русских в странах Балтии поставило оставшихся неграждан в выигрышное положение. Чувствуя себя более уверенно, правительства стран Балтии более-менее уравняли в правах граждан и неграждан; при этом сегодня все жители этих трех стран имеют более широкие экономические возможности, нежели в соседней России. Таким образом, проблема гражданства потеряла свою значимость и для этих стран, и для Москвы. Как заявил один российский обозреватель, «проблема неграждан в Латвии и Эстонии постепенно перестает быть проблемой» по мере уменьшения их численности и улучшения их статуса.

Проблема неграждан возникла тогда, когда три страны Балтии фактически восстановили свою независимость в 1991 году (во время холодной войны правительство США отказывалось признавать аннексию стран Балтии в качестве советских республик). Тогда не всем гражданам, проживающим на территории этих республик, предоставлялось гражданство; в то время, как остальные 12 советских республик, напротив, именно так и сделали. Страны Балтии настаивали на обращении за гражданством лицами, переселившимся в эти республики в советское время, но не автоматически. Литва, где таких людей было меньше всего, просто просила подать заявление на получение гражданства. И большинство так и сделало.

Но в Эстонии и Латвии, где этнических русских было намного больше, правительства ужесточили условия натурализации. Несмотря на то, что правовая основа для таких процедур опиралась на международно признанную государственную преемственность этих стран еще со времен до Второй мировой войны, Москва и многие россияне считали такие процедуры крайне дискриминационными.

Один из принципов международного права заключается в том, что оккупирующая держава не в праве изменять этнический состав территорий, которые она занимает, или настаивать на том, чтобы оккупированные страны предоставляли гражданство лицам, переселившимся из оккупирующей державы. Тем не менее, Москва отвергает сам факт оккупации стран Балтии, также как не приемлет и данный правовой принцип.

В течение первых десяти лет после восстановления независимости стран Балтии как местные русские общины, так и Москва регулярно протестовали против того, что они считали дискриминацией, и требовали предоставления гражданства всем мигрантам советской эпохи. Некоторые даже выступали за предоставление им более высокого статуса в форме какой-либо автономии. Но со временем количество таких призывов уменьшилось, как и количество неграждан, которое снизилось до 5 % в Эстонии и до 10 % в Латвии. В свою очередь, права неграждан резко расширились благодаря специальным паспортам, позволяющим им свободно перемещаться как по всему Европейскому Союзу, так и за рубежом. Более того, их экономическое положение значительно улучшилось.

По словам обозревателя «Росбалта» Вячеслава Гордиенко, несмотря на наличие неграждан в Эстонии и Латвии, сегодня ни одна из стран «не боится, что русскоязычное меньшинство может представлять угрозу для их национальной безопасности». В его статье говорится, что в этом убеждены и все больше людей в самой России, что еще более снижает риск возникновения разногласий по поводу проблемы гражданства.

Как отмечает Гордиенко, в Латвии, где неграждан по-прежнему больше, чем в Эстонии (как в количественном, так и пропорциональном отношении), «неграждане имеют латвийские паспорта, в них они обозначаются как иностранцы, но подлежат дипломатической защите Латвии за рубежом и имеют право жить в республике, не запрашивая вида на жительство». Они не имеют избирательных прав и не могут служить в армии, работать чиновниками и носить оружие. Однако в остальном они на тех же правах, что и граждане Латвии. В середине 1990-х в Латвии было около 740 тысяч неграждан. Теперь их число снизилось до 108 тысяч — пенсионеры умирают, 130 тысяч называют себя русскими по национальности, а остальные, особенно молодежь, получили полноценное латвийское гражданство. Это означает, что из 522 тысяч этнических русских, проживающих в Латвийской Республике, только 26 % остаются негражданами. Гордиенко признает, что для Риги этот вопрос теряет свою актуальность, но тем не менее все равно остается проблемой, т. к. само существование неграждан иногда вызывает критику со стороны европейских институтов.

Между тем в Эстонии вопрос неграждан стоит еще менее остро, чем в Латвии. Так, за 25 лет число неграждан в Эстонии сократилось с 300 тысяч до всего лишь 68 992 человек (5,2 % населения). Что примечательно: в Эстонии после 1991 года неграждане получили больше российских паспортов, нежели эстонских. Тем не менее, т. к. Таллинн финансирует обучение эстонскому языку (а знание национального языка является ключевым элементом процесса натурализации) и благодаря преимуществам, которые дает гражданство страны Евросоюза, большое количество бывших неграждан сегодня стали гражданами Эстонской Республики.

По словам Гордиенко, «с вопросом (не)гражданства в Латвии и Эстонии тесно связан и статус русского языка в этих странах». С осени 2021 года в Латвии больше нет государственных школ с изучением русского языка. В Эстонии ситуация с обучением русскому языку несколько лучше, но в будущем, вероятно, и тут будут продолжать делать упор на национальный язык. Тем не менее, языковой вопрос уже стоит не так остро, как когда-то. Несмотря на жалобы русских активистов в обеих странах, Москва редко вмешивается в дебаты по этому поводу, хотя и не поддерживает снижение статуса русского языка в других странах.

Все это означает, что вопрос о негражданах в странах Балтии — вопрос, который в 1990-х и даже в этом столетии фигурировал во всех дискуссиях о жизни в Эстонии и Латвии — закрывается. Если не произойдет никаких резких сдвигов, в ближайшее десятилетие, скорее всего, он полностью сойдет на нет.

Автор: Пол Гобл

Источник: The Jamestown Foundation