Вопреки заявлениям Тегерана, Иран не является приоритетным направлением для китайцев в плане торговли и инвестиций. Об этом свидетельствуют последние официальные данные как иранской, так и китайской статистики.
Подписанное в марте 2021 года соглашение о стратегическом партнерстве между Исламской республикой Иран и Китайской народной республикой долгое время было предметом гордости иранских властей и дипломатов, которые трясли им буквально на каждом углу: «Не страшны нам американские санкции, нам 400 миллиардов долларов Пекин даст. А с такими деньгами мы любую проблему развития отечественной экономики решим».
Иранские власти и дипломаты буквально трясли договором с Китаем буквально на каждом углу: “Не страшны нам американские санкции, нам 400 миллиардов долларов Пекин даст”
И когда специалисты весьма скептически отзывались и о самой сумме, а главное – о том, получат ли их иранцы, на них тут же обрушивалась волна негодования как в самом Иране, так и за его пределами. Злопыхатели, дескать, мало верящие в возможность антиимпериалистического союза Тегерана и Пекина. Да и, в конце концов, что такое 400 миллиардов для Китая. За стратегическое партнерство с иранцами, за возможность привлечь их к антиамериканскому блоку – совсем незначительная сумма.
Вот только проблема заключается в том, что никакой антиамериканский блок Китай ни с Ираном тогда, ни с Россией сейчас создавать не собирался и не собирается. Его задачи пока лежат исключительно в экономической плоскости. США остаются ключевым торговым партнером Китая, и Пекин не готов игнорировать финансовые ограничения, которые вводят американцы против Тегерана, а сейчас и Москвы. И любой, кто это не понимает – сам себе злобный доктор, постоянно попадающий впросак.
По итогам 2022 года Китай и Иран наторговали на $15,8 миллиарда. С одной стороны – достаточно неплохо, на целых 7% больше, чем в 2021 году, можно говорить, что «стратегическое партнерство» заработало. Вот только в 2019 году объем взаимной торговли составлял $23 миллиарда долларов. То есть, в реальности произошел весьма заметный спад. И взаимная торговля отчего-то так и не желает стремительно восстанавливаться хотя бы до показателей накануне пандемии.
США остаются ключевым торговым партнером Китая, и Пекин не готов игнорировать финансовые ограничения, которые вводят американцы против Тегерана, а сейчас и Москвы
С инвестициями обстоит еще интереснее. Первое место по их объемам в 2022 году – у России, с показателем $2,6 миллиарда. То, кстати, с учетом продаж «Шахедов» и прочих иранских «мопедов» и финансированием расширения дополнительных площадей для их производства в Иране для нужд российской армии вполне объяснимо. Более того, не вызывает сомнений, что к концу нынешнего года и эти цифры подрастут.
А вот на втором месте по инвестициям… талибы, вложившие в Иран 256 миллионов долларов. Китай же, с его 185 миллионами долларов, даже не вошел в тройку основных инвесторов, прекрасно себя чувствуя на пятом месте.
В том, что касается взаимной торговли и инвестиций Пекин предложил Тегерану сыграть в увлекательную игру – «поймай хвост китайского дракона». И иранские власти с увлечением в нее включились. А пока они в нее самозабвенно играют, показывая всему миру, что сумма в 400 миллиардов была взята ими с потолка и никаких конкретных договоренностей по инвестициям не существовало, то не видят дальше своего носа.
Иранцам рассчитывать бы на “Талибан”
И не стараются даже понять, почему в отношениях с ОАЭ и Саудовской Аравией у Китая все обстоит совершенно иначе. А между тем – ответ на поверхности. Для привлечения китайских инвестиций и Абу-Даби, и Эр-Рияд создали долгосрочную, а, главное – более чем прозрачную программу условий для инвесторов. И расписали буквально до доллара – куда потратят, каковы сроки окупаемости проектов и что, в итоге, получит сам инвестор.
То есть – подошли к делу предельно серьезно, ответственно, как, в общем-то, и положено поступать в таких случаях. Еще раз подчеркну – ничего подобного, хоть отдаленно напоминающее данные программы, у Ирана нет. Как не было к моменту заключения соглашения о стратегическом партнерстве сроком на 25 лет с Пекином – так нет и до сих пор. И, судя по всему, к составлению такого документа в Тегеране даже еще не приступали.
Итог – ожидаем и достаточно очевиден. Видя такое несерьезное отношение иранских властей к принципиально важным финансовым и экономическим вопросам, в Пекине тоже решили особого значения иранским «хотелкам» в сфере сотрудничества с Китаем не придавать.
В конце концов, богатейшая палитра внешнеэкономических связей Китая с остальным миром позволяет ему находить партнеров для любой ситуации и сферы деятельности. А Иран… Что ж, он остается лишь «одним из» возможных партнеров. Лишь одним из множества других, причем – не самых приоритетных.
Икрам Нур