«Украинцам нужно дать все необходимое, чтобы они могли закончить эту войну как можно быстрее», — пишет бывший премьер-министр Великобритании Борис Джонсон в колонке для The Washington Post

Что ж, мы опробовали творческую неопределенность и смотрите, к чему это нас привело. На протяжении десятилетий мы использовали дипломатическую двусмысленность в отношении НАТО и Украины — и это закончилось абсолютной катастрофой.

Мы годами говорили украинцам, что у нас в НАТО политика «открытых дверей», что у них есть право «выбирать свою судьбу» и что Россия не имеет права что-либо ветировать. И все это время мы открыто сигнализировали Москве, что Украина никогда не вступит в альянс, поскольку многие члены НАТО попросту воспользуются своим правом вето.

То есть, в принципе — да; на практике — нет. Таким был наш месседж.

И какой же мы получили результат такого одновременного вдувания и выдувания? Чего мы достигли, улыбаясь в разные стороны обеими уголками нашего рта (иначе говоря, утверждая прямо противоположное в попытке угодить обеим сторонам).

Результат этого — худшая за 80 лет война в Европе. Президент России Владимир Путин разрушил бесчисленное количество жизней, домов, надежд и мечтаний. Он также уничтожил малейшую причину сочувствовать ему или потакать его паранойе.

Попутно он уничтожил все аргументы против членства Украины в НАТО.

Раньше говорили, что украинское население слишком разделено в вопросе о членстве в НАТО; и до 2014 года вы, безусловно, могли приводить этот довод. Посмотрите на цифры сейчас. Согласно одному недавнему опросу, поддержка населением членства Украины в НАТО сейчас зашкаливает и составляет 83% .

Раньше люди утверждали, что Украина несовместима с НАТО в военном отношении. Сегодня украинцы разворачивают головокружительное разнообразие техники из стран НАТО, проявляя высочайшее мастерство и отвагу.

Нет абсолютно ничего, чему НАТО могло бы научить украинцев в ведении войны — на самом деле, они могли бы научить нас многому. Прежде всего, люди утверждали, что перспектива членства Украины в НАТО была «провокационной» для Путина и для России. По правде говоря, мы никогда не должны были принимать во внимание этот аргумент.

Мы должны были настаивать на реальности — что Кремлю нечего бояться НАТО, потому что это оборонительный союз. Но страны-члены согласились с этим фиктивным пунктом. Признаюсь, какое-то время я тоже соглашался с ним.

Итак, посмотрите, что произошло, когда мы изо всех сил старались не провоцировать Путина. Мы успокоили его на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году. Украинцы хотели План действий по членству в НАТО (ПДЧ). Они получили несколько теплых слов о возможном членстве в НАТО, но не ПДЧ. Путин присутствовал на этом саммите и заявил, что доволен результатом.

Что он сделал дальше? В 2014 году он вторгся в Донбасс и Крым со своим фирменным сочетанием откровенной лжи и жестокости. Вместо того чтобы как следует наказать его, мы ответили политикой малодушного умиротворения.

Далекие от того, чтобы помочь украинцам выселить его из своей страны, мы создали трагикомический «нормандский формат», в соответствии с которым к России и Украине относились так, как если бы они были одинаково виноваты, когда Россия была явно агрессором, а Украина была жертвой. С тех пор членство в НАТО теоретически стояло на повестке дня, но все знали, что этого просто никогда не произойдет, или, по крайней мере, не произойдет при политической жизни кого-либо за этим столом.

Так что украинцы получали «худшее от обоих миров». НАТО произносило достаточно красивых фраз о членстве Украины, чтобы Путин мог использовать их в своей пропаганде и утверждать, что России грозит окружение.

И все же реальность такова, что НАТО ничего не сделало для защиты Украины и ничего для продвижения дела членства Украины.

По правде говоря, если бы вы спросили меня перед вторжением Путина, когда Украина вступит в НАТО, я бы сказал: «Примерно тогда, когда ад замерзнет, ​​или по меньшей мере, не раньше, чем через 10 лет».

Но тогда, если бы вы спросили меня, будем ли мы теперь посылать в Украину танки «Челленджер», или танки «Абрамс», или пошлют ли немцы туда танки «Леопард», — я бы подумал, что вы сошли с ума. Так же, как я бы подумал, что вы сошли с ума, если бы вы сказали мне, что Путин собирается вторгнуться в Украину.

Путин не вторгался, потому что думал, что Украина собирается вступить в НАТО. Но он всегда знал, что это очень маловероятно. Он напал на Украину, потому что считал — имея многочисленные доказательства этого факта — что мы не очень серьезно относимся к защите Украины. Он напал, потому что хотел восстановить старую советскую империю, и потому что он по глупости верил, что победит.

Если бы мы были достаточно смелыми и последовательными, чтобы принять Украину в НАТО — если бы мы действительно имели в виду то, что говорили, — то этой абсолютной катастрофы удалось бы избежать.

Я знаю, что в некоторых европейских столицах такой исход будет трудно переварить. Но эта логика — неизбежна. Ради стабильности и мира Украина сейчас нуждается в ясности относительно своей позиции в архитектуре евроатлантической безопасности. Все наши увертки и экивоки закончились бойней.

Украинцам нужно дать все необходимое, чтобы они могли закончить эту войну как можно быстрее, и мы должны начать процесс принятия Украины в НАТО, и начать его прямо сейчас.

И Москва может сколько угодно жаловаться, это все равно бесполезно. Однажды они уже жаловались, и их выслушали с уважением. Но их кейс был уничтожен бомбами и ракетами Путина.