От Италии до Великобритании тот факт, что консервативные партии привлекают все больше женщин и представителей меньшинств в свои высшие ряды, должен стать предупреждением для их соперников.

В США эксперты предсказывают, что волна женщин-избирателей , возмущенных недавним решением Верховного суда об абортах, поможет демократам сохранить контроль над Сенатом и, возможно, даже над Палатой представителей. Они могут быть правы. Но более пристальный взгляд на правую политику в Европе должен заставить стратегов-демократов задуматься.

По всей Европе и Великобритании женщины и меньшинства все чаще занимают верхние ряды ультраправых и крайне правых партий. Следующим премьер-министром Италии станет Джорджия Мелони, лидер популистского Братства Италии, партии с фашистскими корнями. Британский премьер-министр Лиз Трасс воображает себя еще более жесткой версией Маргарет Тэтчер, хотя пока и с ограниченным успехом. Национальное объединение Марин Ле Пен в настоящее время является крупнейшей оппозиционной группой в Национальной ассамблее Франции.

В кабинете Трасса также значительное количество людей выходцев из Южной Азии или Африки, в том числе канцлер казначейства Кваси Квартенг, чьи родители приехали в Великобританию из Ганы. В теневой кабинет Лейбористской партии, напротив, входит только один цветной человек — Дэвид Лэмми, курирующий иностранные дела и дела Содружества.

Как и в США, левые партии в Европе и Великобритании гордятся тем, что защищают недостаточно представленные группы. Так почему же так много известных политиков из этих групп тяготеют вправо?

Отчасти они, кажется, были привлечены популистскими заявлениями правых. Они считают, что выступают за простых людей и враждебны, по крайней мере, на словах, городской образованной элите. Мелони выросла в рабочем районе Рима. Ее отец бросил семью и позже был приговорен к тюремному заключению. Трасс гордится своим образованием в государственной школе, в отличие от многих британских консервативных политиков (но не Тэтчер), которые посещали дорогие частные школы. Хотя Ле Пен происходит из состоятельной политической семьи, она провела много времени на унылом промышленном севере Франции, где, по ее словам, она чувствует себя как дома.

Женщины и меньшинства, вступающие в политику правого толка, также склонны твердить о том, что они упорно трудились, чтобы преодолеть социальные барьеры, и ожидают того же от других. Такие претензии иногда чуть менее чем честные. Трасс — дочь профессора математики. Единственным социальным препятствием, которое пришлось преодолеть Ле Пен, было пятно фашистских наклонностей ее отца. А Квартенг получил образование в Итоне, Кембридже и Гарварде. Тем не менее, это не незнакомая точка зрения. Часто иммигранты и другие успешные меньшинства любят приписывать свой рост личным заслугам и упорному труду. У них может быть ограниченная терпимость к людям, которые этого не сделали.

Пожилые иммигранты тоже не всегда добры к новичкам. Как только люди переезжают из относительно бедных районов с большим количеством иммигрантов в более богатые пригороды, а их дети присоединяются к высшему среднему классу, их политика часто сдвигается вправо. Недаром многие выходцы из Южной Азии проголосовали за Brexit , привлеченные противодействием тори более щедрой иммиграционной политике.

Исключением из этого правила, по крайней мере в США, были американские евреи, которые в основном оставались стойкими демократами. Вероятно, это связано с инстинктивным недоверием к любому намеку на нативизм, вероучение, которое, мягко говоря, никогда не было добрым к евреям. Но даже евреи в прошлом не сочувствовали вновь прибывшим, особенно бедным, менее образованным евреям из Восточной Европы, которые, как они опасались, создадут проблемы для более состоявшихся граждан.

Все это бросает вызов левым партиям, рассчитывающим на поддержку женщин и цветных людей. Важная часть проблемы — идеологическая. Прогрессисты склонны относиться к меньшинствам как к социальным и экономическим жертвам, которым государство должно помогать. Мысль состоит в том, что менее привилегированные люди нуждаются в льготном обращении, чтобы добиться успеха.

Поскольку прогрессивные партии все больше и больше полагаются на высокообразованную городскую элиту и все меньше на профсоюзы и промышленных рабочих, такое мышление становится все более распространенным. Лидеры профсоюзов боролись за права рабочих и лучшие условия. Левая идеология сегодня больше озабочена борьбой с предрассудками в отношении расовых и сексуальных меньшинств.

Борьба с предрассудками — это хорошо. И похвально предоставление людям, ставшим жертвами расизма, лучших возможностей в образовании и других сферах жизни. Но существует политический риск того, что меньшинства плохо отреагируют на то, что считается снисхождением. Людям не обязательно нравится, когда с ними обращаются как с жертвами. Преференциальное отношение может вызывать возмущение, когда оно является результатом чувства вины среди наиболее привилегированных.

Это, а также социальный консерватизм в сексуальных и религиозных вопросах — одна из причин, почему все больше и больше латиноамериканцев и даже чернокожих в США голосовали за Дональда Трампа, почему кабинет тори заполнен женщинами и цветными людьми и почему женщины возглавляют ультраправые в Италии и Франции. Левые больше не могут воспринимать «радужную коалицию» расы и пола как должное. Если они не усвоят этот урок, ультраправые обязательно станут сильнее, и тогда нам всем станет хуже.

Автор: Ян Бурума (Ian Buruma) – профессор прав человека в Бард-колледже. Его последняя книга называется «Комплекс Черчилля».

Источник: Bloomberg

МК