На протяжении последних двух с половиной лет мировые цены на нефть и газ подвергались шокам спроса, шокам предложения, а иногда тем и другим одновременно. Возникшая в результате волатильность на рынках энергоресурсов стала отражением и микрокосмосом накренившейся мировой экономики.

Цена нефти марки «Брент» упала с «нормальных» $68 за баррель в конце 2019 года до $14 за баррель в апреле 2020 года, когда пандемия Covid-19 распространялась по всему миру. Два года спустя, в марте 2022 года, цены подскочили до $133 за баррель – это произошло после нападения России на Украину. А теперь они снова падают на фоне возросших опасений, что в США начнётся рецессия. Впрочем, цена может снова повыситься, если экономика Китая быстро выйдет из ступора, в котором она оказалась из-за политики нулевого Covid.

Что произойдёт дальше, и как власти могут продолжать стремиться к экологической устойчивости на фоне всех этих рыночных бурь?

Одна из причин, почему цены на нефть и газ столь волатильны, заключается в том, что краткосрочный спрос на энергоносители намного быстрее реагирует на изменения темпов роста экономики, чем на изменения цены. И поэтому, когда случается энергетический шок, может потребоваться огромное изменение цен для расчистки рынка.

А пандемия стала «матерью всех шоков»: она спровоцировала крупнейшее затяжное изменение спроса со времён Второй мировой войны. Накануне пандемии Covid-19 мировой спрос на нефть составлял примерно 100 млн баррелей в день, но из-за тотальных карантинов (и страхов) он упал до 75 млн баррелей в день. Поставщики не смогли коллективно перекрыть краны с необходимой скоростью (это не тривиальная задача — заглушить фонтанирующую скважину). 20 апреля 2020 года цены на нефть на короткое время упали до минус $37 за баррель, потому что хранилища оказались переполнены, а поставщики не хотели получать штрафы за незаконно выброшенный мусор.

Объёмы инвестиций в новые проекты добычи нефти и газа находились на низком уровне уже до пандемии, что отчасти объясняется общемировыми инициативами с целью направить развитие экономики на путь без ископаемого топлива. Например, Всемирный банк перестал финансировать разведку месторождений ископаемого топлива, в том числе проекты, связанные с природным газом, который считается сравнительно чистым источником энергии. Инвестиции и регулирование в соответствии с принципами ESG (экологическое, социальное и корпоративное управление) сокращают доступность финансирования для нефтегазовых проектов — как раз в этом и заключается смысл этого регулирования. Всё это прекрасно, если у властей есть осуществимый план постепенного сокращения зависимости от ископаемого топлива, но с этим возникли проблемы, особенно в США и Азии.

На долю нефти, угля и природного газа до сих пор приходится 80% мирового потребления энергоресурсов, то есть примерно такая же доля, как и в конце 2015 года, когда было подписано Парижское климатическое соглашение. Власти в Европе, а теперь и в США (при президенте Джо Байдене), заявляют о похвальных амбициях ускорить развитие зелёной энергетики в нынешнем десятилетии. Однако оказалось, что у них нет никаких планов, позволяющих справиться с V-образным восстановлением спроса на нефть, сопровождавшим постпандемический отскок экономики, а уж тем более с нарушением географии поставок энергоресурсов из-за инициированных Западом санкций против России.

Идеальным решением стало бы введение глобальной платы за углерод (или схемы торговли углеродными кредитами в случае, если введение налога невозможно). Но в США администрация Байдена, запаниковавшая из-за инфляции, всерьёз подумывает пойти ровно в противоположном направлении: она призывает Конгресс приостановить на три месяца действие федерального налога на бензин ($0,18 за галлон). Недавно объявленный «Большой семёркой» план введения верхнего порога для цен на российскую нефть разумен в качестве санкции, но Россия уже продаёт Индии и Китаю нефть с большими скидками, поэтому вряд ли этот шаг окажет большое влияние на мировые цены.

Ещё совсем недавно администрация Байдена использовала свои исполнительные полномочия, чтобы приостановить рост добычи ископаемого топлива в США. Теперь же она выступает за увеличение добычи зарубежными поставщиками, даже теми (прежде всего, Саудовской Аравией), которых ранее она старалась избегать из вопросов соблюдения прав человека. К сожалению, благодетельно ограничивая добычу нефти в США, но одновременно потребляя нефть, добытую в других странах, окружающей среде никак особо не поможешь. Тем временем у Европы, по крайней мере, имелся почти последовательный план, но украинская война заставила всех понять, насколько же далёк этот континент (а особенно страны, которые, как Германия, исключили атомную энергетику из этого уравнения) от завершения перехода к чистой энергетике.

Как и с любыми инновациями и инвестициями, для сильного роста зелёной энергетики нужны десятилетия последовательной, стабильной политики, которая помогает сократить риски для необходимых в данном случае крупных, долгосрочных капитальных вложений. А пока альтернативные источники энергии не начнут в сколько-нибудь полной мере заменять ископаемое топливо, просто нереалистично думать, что избиратели в богатых странах будут готовы переизбрать лидеров, позволяющих в одночасье резко повыситься ценам на энергоносители.

Стоит отметить, что протестующие, которые успешно добились отказа некоторых университетов от инвестиций в ископаемое топливо, не требуют с таким же напором отключение отопления или кондиционеров воздуха. Энергетический переход необходим, но он не будет безболезненным. Лучший способ стимулирования долгосрочных инвестиций производителей и потребителей в зелёную энергетику — ввести достаточно высокую плату за углерод. Различные уловки, например, инициативы отказа от инвестиций в ископаемое топливо, намного менее эффективны. (Кроме того, я выступаю за учреждение Всемирного углеродного банка, который будет предоставлять финансирование и техническую помощь развивающимся странам, чтобы они тоже могли осуществить этот переход).

В настоящий момент представляется, что цены на нефть и газ, скорее всего, будут оставаться повышенными, несмотря на страхи по поводу рецессии в США и Европе. В Северном полушарии начался летний автомобильный сезон, а китайская экономика потенциально может резко ускориться после отмены карантинов нулевого Covid-19, поэтому нетрудно представить себе продолжение роста цен на энергоносители, даже несмотря на то, что повышение процентных ставок ФРС способно резко снизить темпы роста экономики в США.

В долгосрочной перспективе цены на энергоносители, вероятно, будут расти, если не случится резкого роста инвестиций, что представляется маловероятным на фоне нынешних политических рекомендаций. Весьма вероятно, что шоки спроса и предложения и дальше будут трясти энергетические рынки и мировую экономику. Властям потребуются крепкие нервы, чтобы справиться с этими шоками.

Кеннет Рогофф, профессор экономики и государственной политики Гарвардского университета

Project Syndicate