Военные преступления в Украине должны быть расследованы, виновные наказаны. Это – моральный долг и вопрос репутации международного права.

Призывы расследовать военные преступления, особенно против мирного населения в Украине, звучат все громче. Отрицания Кремля какой-либо ответственности по-прежнему неправдоподобны и циничны. При этом проблем с документированием преступлений нет. По мере доступа к освобожденным территориям украинские власти опрашивают свидетелей на местах, собирают доказательства и проводят вскрытие тел, в том числе извлеченных из мест массовых захоронений. 23 мая суд Киева вынес первый пожизненный приговор взятому в плен российскому военнослужащему, который открыл стрельбу из автомобиля по мирным гражданам. 

Местные и международные неправительственные организации и средства массовой информации также вносят вклад в сбор документальных доказательств. Проверяются записи видеокамер. Благодаря спутниковым снимкам получены доказательства нападений на гражданские объекты, а также обнаружены тела погибших. Это опровергает обвинения в «инсценировке». В Германии опрашиваются беженцы в рамках расследования, проводимого Федеральной генеральной прокуратурой. В этой работе задействована не только криминальная полиция, но и разведывательная служба. Так, например, разведка путем радиоперехвата получает доказательства ответственности российской армии и спецслужб.

В ходе судебных процессов возникнут прежде всего две проблемы: доказать в суде личную ответственность за запланированные и систематические преступления и поймать главного виновника

Российских военных обвиняют в атаках на жилые дома, школы, больницы, театры, торговые центры и вокзалы. Если объекты используются в гражданских целях, то, согласно международному праву, их атаковать нельзя. Обстрелы во время эвакуации мирного населения по коридорам безопасности также запрещены. Не менее преступной является депортация людей, спасающихся бегством, на вражескую территорию. Многие украинские военнослужащие из Мариуполя опасаются за свою жизнь в российском плену. Вооруженным силам Украины также ставятся в вину применение физического насилия и убийства военнопленных. Обвинения в том, что Россия применяет химическое или биологическое оружие, пока что не получили независимого подтверждения.

В ходе последующих судебных процессов – будь то в Украине, Германии или Гааге – возникнут, главным образом, две проблемы. Во-первых, нужно доказать персональную ответственность спланированных и систематических преступлений по всей политической и военной цепочке; и, во-вторых, задержать главного виновника.

Для этого необходимо глубокое понимание процессов в политическом и военном руководстве России. Пока у власти будет оставаться Путин, это маловероятно. Во время Нюрнбергского процесса по делу об айнзацгруппах удалось быстро осудить обвиняемых благодаря тому, что нацистский режим сам скрупулезно фиксировал свои злодеяния и был доступ к делам. А судебные процессы Международного трибунала по бывшей Югославии показали, насколько трудными, длительными и затратными являются усилия по установлению исторической правды.  

В Международном уголовном суде (МУС) создан постоянный трибунал, позволяющий выносить приговоры по обвинениям в военных преступлениях, преступлениях против человечности, а также геноциде и агрессии. Это возможно при выполнении одного из трех условий: преступления совершаются на территории государства – члена МУС, гражданами одного из государств-членов или же дело передается в суд Советом Безопасности ООН.

Международный ордер на арест Путина ограничил бы его возможности передвижения из-за постоянной угрозы экстрадиции в соответствии с обязательствами, взятыми 123 странами – членами МУС

МУС может выдавать ордеры на арест и полагаться при этом на поддержку стран ЕС. В международном праве вопрос иммунитета действующих глав государств является весьма спорным, но в уставе МУС он не предусмотрен. В 1999 году Международный трибунал по бывшей Югославии обвинил Слободана Милошевича в геноциде еще во время его пребывания в должности президента. Его выдали суду только после отставки. МУС выдал ордер на арест Омара аль-Башира, действующего в то время президента Судана, за преступления во время конфликта в Дарфуре. Но диктатор не был экстрадирован даже после его свержения в 2019 году. Международный ордер на арест Владимира Путина в любом случае ограничил бы его возможности передвижения из-за постоянной угрозы экстрадиции в соответствии с обязательствами, взятыми 123 странами – членами МУС. Однако заставить их сделать это невозможно.

Это говорит о другой ключевой проблеме: ограниченной сфере действия МУС. Международный уголовный суд не является частью ООН, он основан на Римском статуте как особом международном договоре. Его главная идея – избежать безнаказанности за тяжелейшие преступления против человечества. Лица, несущие наибольшую ответственность, должны быть осуждены, даже если этого не в состоянии сделать национальная судебная власть. Все это должно оказать сдерживающее воздействие. Но не все страны готовы к принятию политических решений по признанию этой юрисдикции. К ним также относятся члены Совета Безопасности ООН: Россия, Китай и США. Хотя государства могут признавать юрисдикцию МУС ad-hoc, то есть в случае конкретного конфликта. Так поступила Украина в 2014 году в связи с аннексией Крыма, благодаря чему уже идет расследование, которое расширено и на нынешний конфликт.

Международные уголовные процессы выполняют преимущественно три важные функции: привлечение к ответственности конкретных лиц и возмещение ущерба пострадавшим, расследование преступлений после конфликта и предотвращение преступлений в будущем благодаря сдерживающему влиянию.   

Чтобы усилить сдерживающую функцию, еще в середине марта главный прокурор Международного уголовного суда Карим Хан побывал на границе между Польшей и Украиной и подчеркнул, что МУС может привлечь ответственных за нападения на мирных жителей и гражданские объекты. Тем самым был дан четкий сигнал, что безнаказанность не пройдет – даже если российское руководство считает, что победит в войне и приведет к власти марионеточное правительство, которого нечего опасаться. Но, несмотря на это важное послание, военные преступления совершаются и дальше.

Это отражает недостаточную глобальную политическую поддержку суда: число членов этой судебной инстанции стагнирует. Более того, Бурунди и Филиппины снова вышли из его состава в знак возмущения расследованиями в своих странах, хотя это не может остановить уже ведущиеся расследования. Сильные державы пытаются защитить себя и своих союзников от уголовного преследования. Особенно разница во влиянии заметна в Совете Безопасности ООН, когда решается вопрос о том, какие случаи следует передать на рассмотрение МУС. В то же время совершаются новые преступления, по которым звучат громкие призывы об установлении справедливости, особенно со стороны гражданского общества. Соответственно число дел, расследуемых МУС, постоянно растет. Причем в географическом отношении ему приходится концентрировать свое внимание не только на Африке, как это было ранее, а на всем мире – в частности, Палестине, Грузии, Венесуэле, Афганистане или Бангладеш/Мьянме.

Еще одним вызовом стала стагнация не только численности государств-членов, но и бюджета, который, как правило, ими обеспечивается. Суд оказывается не в состоянии довести до конца все расследуемые дела.

Германии следовало бы откликнуться на призыв МУС о выделении дополнительных средств и делегировании сотрудников для расследования войны в Украине, а также выступить за его широкую поддержку. Ведь символический эффект расследований заключается в укреплении норм международного права и противодействии любым формам попустительства.

Еще один вызов для МУС состоит в стагнации не только количественного состава стран-членов, но и бюджета

Международный правопорядок связан с политикой. Следовательно, международное право, равно как и его соблюдение и реализация, глубоко политизировано. Его правила постоянно пересматриваются и проверяются на прочность. Не исключены шаги назад. Такие страны, как Россия и Китай, бросающие вызов этому порядку, интерпретируют закон по-своему, пытаясь представить юридическое обоснование своих действий.

Украина использует все юридические средства для противостояния этому. В качестве примера можно привести ее обращение в Международный суд ООН, уполномоченному рассматривать дела, связанные с Конвенцией о геноциде. Суд не обнаружил доказательств, оправдывающих агрессию, и потребовал немедленно прекратить боевые действия. После этого Россия перестала выдвигать геноцид в качестве аргумента, оправдывающего нападение на Украину. То есть она лишилась важной основы для легитимации своих действий. Однако агрессия не прекращается.  

Кризис политических институтов и мировой политики очевиден. И все же отпевать международное право, как воплощение действующего порядка, в котором запрещено насильственным путем менять границы или безнаказанно совершать военные преступления, слишком рано. До тех пор, пока международное сообщество будет осуждать такие действия, действующие правила и нормы будут становиться лишь сильнее. А вот любое воздержание от голосования или голос «против» укрепляет систему безнаказанности. Поэтому и впредь нужна активная поддержка любых усилий по соблюдению действующего уголовного права, публичному осуждению военных преступлений и защите международного права. Важным символическим элементом этих усилий является презрительное отношение к использованию военной силы в качестве средства урегулирования отношений между государствами, даже если это ведет к изменениям в геополитической расстановке сил и в союзах.

Дойдет ли в конечном счете дело до осуждения российского руководства и когда это произойдет – дело второстепенное. По мере развенчания политики дезинформации репутационные потери, а также потери внутренней и внешней легитимности будут расти. Политическая изоляция России в сочетании с экономическими и военными потерями может сделать урегулирование путем переговоров более привлекательным, а также сдержать тех, кто не прочь последовать этому примеру. В то же время необходимо оказывать Украине максимальную и постоянную поддержку.

Автор: Д-р Патриция Шнайдер (Patricia Schneider) – научный сотрудник Института исследований проблем мира и безопасности Гамбургского университета. Она координатор и преподаватель у магистров, исследующих проблемы мира и безопасности.

Источник: IPG-Journal, Германия