Современные левые движения в Европе защищают права не там, где остро стоит этот вопрос, а там, где безопасно отстаивать эти права: они защищают права женщин в Европе и США, а не в исламских странах, поднимают вопрос экологии в Великобритании и Швеции, как Гретта Тумберг, а не в России (Сибирские ежегодные пожары – привет!) и Китае – загрязнителе мирового океана.

Почему “Старая Европа” – такая левая? Европейцы в большинстве считают, что гитлеровские нацисты – ультраправое движение – конечно, правые с названием национал-социалисты. Трагедия Второй мировой войны подтолкнула европейцев к отказу от этноцентричной идеи строения государства. Также после становления “железного занавеса” необходимо стать более лояльными к левым движениям, чтобы не вырастить среди своих граждан приверженцев соцлагеря.

Левая риторика – это риторика популизма, а левая идеология активного избирательного права – это идеология инфантилизма. Левая риторика отлично подходит жителям России – их инфантильность и “внеполитичность” воспитывалась поколениями, идеально для популистов-личинок тоталитаристов. Еще до Первой мировой войны имперское правительство пыталось “разбить” общинный строй “великоросов”, внедряя в общину украинцев (“малоросов”), которые, согласно Столыпенской реформы, должны наглядно показать выгоды индивидуального хозяйства.

Из-за демократически-капиталистического строя условный коллективный Запад не переживал такого стресса, как восточная Европа и страны-члены СССР. Если капиталистические и демократические модели обществ создались естественными путями, СССР – противоестественным. Как в стране, где было 90% крестьян, могла победить урбанистическая пролетарская партия? Из-за того, что шансы победить на анонсированных Временным правительством выборах были ничтожны, коммунисты совершили военный переворот и установили хунту. Как и подобает всему неестественному, оно не будет существовать – и через 70 лет – это срок жизнь одного человека, очень немного для истории – СССР распался, затянув в трясину неопределенности сотни миллионов людей.

Современные левые движения в Европе защищают права не там, где остро стоит этот вопрос, а там, где безопасно отстаивать эти права: они защищают права женщин в Европе и США, а не в исламских странах, поднимают вопрос экологии в Великобритании и Швеции, как Гретта Тумберг, а не в России (Сибирские ежегодные пожары – привет!) и Китае – загрязнителе мирового океана. Это напоминает феномен левой пропаганды в начале Второй мировой войны – социалисты и коммунисты заявляли, что в начале войны виноваты и демократические страны (Польша, Великобритания, Франция…) и нацистская Германия. Вроде бы все справедливо, но в Германии на тот момент уже давно была жёсткая цензура и запрет всех партий, кроме нацистов, а тыл демократических стран разлагался из-за левой пропаганды.

Левые активисты Европы видят в России правопреемника СССР – победителя левой идеологии над, как они считают, правой нацистской. С другой стороны, правые видят в России пример консерватизма или особого пути “гуманного” фашизма.

Европейцы видели, как ничтожный по ресурсам и площади Израиль смог побеждать Сирию, Палестину и Египет, но не верят, что Украина сможет отбить нападение РФ? Разница между силами Израиля и антиизраильской коалиции намного больше чем разница Украины и РФ. Если до новостей о Бучанской массакре, призывы к “прекращению кровопролития” были громкими и чёткими, сейчас они затихают, но все равно мешают создать единый антитоталитарный фронт. Подобные тезисы звучали и во время защиты Мариуполя – мол, зачем азовцам и солдатам проливать кровь, если можно просто сдаться? До распространения этого вопроса, защитников Мариуполя, которые сдавались в плен, расстреливали. Теперь можно надеяться на то, что РФ будет выполнять правила ведения войны в отношении военнопленных.

Виктор Свинцицкий