Я вырос в Миннесоте, был большим поклонником местной НХЛ. В то время это была команда North Stars, и у них был спортивный комментатор Эл Шейвер, преподавший мне первый урок политики и военной стратегии. Он заканчивал свои шоу таким слоганом: «Когда проигрываете, говорите мало. Когда выигрываете, говорите еще меньше. Спокойной ночи и хорошего спорта».

Президент Байден и его команда поступили бы правильно, если бы восприняли эту мудрость Шейвера.

На прошлой неделе в Польше, у границы с Украиной, министр обороны США Ллойд Остин привлек мое внимание — и, безусловно, Владимира Путина, — когда заявил, что цель войны Америки в Украине состоит не только в том, чтобы помочь Украине восстановить свой суверенитет, но и в том, чтобы создать «ослабленную» Россию.

«Мы хотим, чтобы Россия была ослаблена до такой степени, чтобы она не смогла сделать то, что она сделала во время вторжения в Украину, — сказал он. — В целом она уже потеряла большую часть военного потенциала. И большую часть своих войск, прямо скажем. И мы хотим, чтобы у нее не было возможности очень быстро восстановить свои способности».

Пожалуйста, скажите мне, что это заявление было результатом заседания Совета национальной безопасности под руководством президента. И что они решили, после тщательного взвешивания всех последствий второго и третьего порядка, что в наших интересах и в нашей власти настолько сильно ослабить российскую армию, что она не сможет снова воспроизвести свою силу — в ближайшее время? Когда-либо? Неясно… — и что мы можем это сделать, не рискуя получить ядерный ответ от униженного Путина.

Несомненно — я надеюсь, что эта война закончится резким ослаблением российской армии и потерявшим власть Путиным. Но я бы никогда не сказал об этом публично, если бы я был лидером, поскольку это ничего не дает и потенциально может стоить слишком дорого.

Болтливые языки топят корабли — и они также закладывают основу для чрезмерного размаха в войнах, размывания задач, несоответствия между целями и средствами и для огромных непредвиденных последствий.

Слишком много подобного было сделано командой Байдена, и вся эта неразбериха потребовала слишком много усилий по ее устранению. Например, вскоре после заявления Остина представитель Совета национальной безопасности заявил, как передаёт CNN, что комментарии госсекретаря отражают цели США, а именно: «Сделать это вторжение стратегическим провалом для России».

Хорошая попытка, но вряд ли она к чему-то приведёт. Заставить Россию уйти из Украины — это не то же самое, что заявить, что мы хотим, чтобы она была настолько ослаблена, чтобы никогда и нигде больше не могла этого сделать — это плохо определенная цель войны. Как узнать, когда это будет достигнуто? И это бесконечный процесс — мы будем продолжать унижать Россию?

В марте в речи в Польше Байден сказал, что Путин, «диктатор, стремящийся восстановить империю, но он никогда не сотрет любовь народа к свободе», а затем президент добавил: «Ради Бога, этот человек не может оставаться у власти».

После этого заявления Белый дом заявил, что Байден «не обсуждал власть Путина в России или смену режима», а скорее подчеркивал, что Путину «нельзя позволить властвовать над своими соседями или регионом».

Еще один подчищенный словесный салат, который просто убеждает меня в том, что Совет национальной безопасности не проводил заседания, на котором устанавливались бы ограничения на то, где заканчивается и начинается участие США в оказании помощи Украине. Вместо этого люди работают на фрилансе. Это не очень хорошо.

Наша цель с самого начала была простой и должна оставаться простой: помогать украинцам бороться, пока у них есть воля, и помогать им вести переговоры, когда они чувствуют, что пришло время — чтобы они могли восстановить свой суверенитет, а мы могли подтвердить принцип, согласно которому ни одна страна не может просто поглотить соседнюю страну. Фрилансеры вышли за эти границы и пригласили в гости неприятности.

Как же так? Во-первых, я не хочу, чтобы Америка несла ответственность за то, что произойдет в России, если Путина свергнут.

Потому что, скорее всего, произойдёт одно из трех:

1. Путина сменит кто-то ещё хуже.

2. В России, стране с примерно 6000 ядерных боеголовок, начнётся хаос. Как мы видели во время «арабской весны», противоположностью автократии не всегда является демократия — часто это беспорядок.

3. Путина заменит кто-то лучше. Лучший лидер России сделал бы лучше весь мир. Я молюсь об этом. Но для того, чтобы этот человек имел легитимность в постпутинской России, жизненно важно, чтобы все не выглядело так, будто это мы поставили его или ее. Это должен быть чисто российский процесс.

Если мы получим варианты № 1 или № 2, мы наверняка не захотим, чтобы российский народ или весь мир возлагали на Америку ответственность за развязывание длительной нестабильности в России. Помните наш страх перед «разбросанным по России ядерным оружием» после падения коммунизма в 1990-х годах?

Мы также не хотим, чтобы Путин разделял нас с нашими союзниками. Ведь не все из них согласились бы на войну, целью которой является не только освобождение Украины, но и изгнание Путина. Не называя имен, министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу недавно пожаловался, что некоторые союзники по НАТО на самом деле «хотят продолжения войны, они хотят, чтобы Россия стала слабее».

Помните: многие страны в мире занимают нейтральную позицию в этой войне, потому что, как бы они ни симпатизировали украинцам, им действительно не нравится, когда Америка или НАТО ведут себя как хулиганы — даже по отношению к Путину. Если это будет долгая война, и Украина сможет вернуть себе всю или большую часть своей территории, жизненно важно, чтобы это воспринималось как противостояние Путина со всем миром, а не Путина с Америкой.

И давайте будем осторожны, чтобы не завышать украинские ожидания. Маленькие страны, которые внезапно получают поддержку крупных держав, могут от этого опьянеть. Многое изменилось в Украине после окончания холодной войны, кроме одного: ее географии. Она по-прежнему остается и всегда будет относительно небольшой страной на границе с Россией. Ей придется пойти на некоторые трудные компромиссы, прежде чем эта война закончится. Давайте не будем усложнять задачу, добавляя нереалистичные цели.

В то же время будьте осторожны, чтобы не влюбиться в страну, которую вы не смогли найти на карте с 10 попытки год назад. Украина имеет историю политической коррупции и бандитских олигархов, но до российского вторжения она продвигалась к демократическим реформам. Да, она не превратилась в Данию за последние три месяца, хотя удачи им, много молодежи там очень старается, и я хочу их поддержать.

Но в 1982 году я увидел пьесу, которую не могу выкинуть из головы. Израильтяне влюбились в христианских фалангистов в Ливане, с которыми они объединились, чтобы управлять ООП Ясира Арафата из Бейрута. Вместе они собирались переделать Левант, но перестарались. Это привело ко всевозможным непредвиденным последствиям — был убит лидер фалангистов, Израиль увяз в грязи Ливана; и проиранское шиитское ополчение появилось на юге Ливана, чтобы противостоять израильтянам. Оно называлось «Хезболла». Сейчас оно доминирует в ливанской политике.

Команда Байдена до сих пор так хорошо справлялась со своими ограниченными целями. Ему нужно продолжать в этом же духе.

«Война в Украине дала администрации возможность продемонстрировать сегодняшнему миру уникальные преимущества США: их способность формировать и удерживать глобальный союз стран для противостояния акту авторитарной агрессии, и, во-вторых, способность применять в ответ экономическое супероружие, что возможно только благодаря доминированию доллара в мировой экономике», — пояснил Надер Мусавизаде, основатель и генеральный директор Macro Advisory Partners, геостратегической консалтинговой фирмы.

Если США смогут продолжать эффективно использовать эти два средства, добавил он, «это значительно укрепит нашу долгосрочную мощь и положение в мире и пошлет очень мощный сдерживающий сигнал как России, так и Китаю».

Во внешних делах успех порождает авторитет и внушает доверие, а авторитет и доверие порождают еще больший успех. Просто восстановить суверенитет Украины и разгромить там путинскую армию — было бы огромным достижением с долговременными дивидендами. Эл Шейвер знал, о чем говорил: Когда проигрываете, говорите мало. Когда выигрываете, говорите ещё меньше. Все и сами увидят счет.

Томас Фридман

The New York Times