И что связывает французского президента и Дональда Трампа

НЬЮ-ЙОРК. Франция – это не Соединенные Штаты. Многие либералы, включая меня, опасались, что Марин Ле Пен может выиграть выборы на пост президента Франции по той же причине, по которой Дональд Трамп одержал победу над Хиллари Клинтон в 2016 году: ненависть к более либеральному кандидату позволит протиснуться ультраправому популисту.

К счастью, достаточное количество людей, которые не любят президента Эммануэля Макрона, все же неохотно согласились и проголосовали за него во втором туре, чтобы помешать Ле Пен. Многие избиратели заявили, что если выбирать между холерой и чумой, то первый вариант определенно лучше. Сам Макрон признал это в своей победной речи, заявив: «Всем, кто голосовал за меня не в поддержку моих идей, а для того, чтобы помешать ультраправым победить, ваш голос обязывает меня».

Но тот факт, что 41,5% избирателей выбрали Ле Пен, кандидата, которая представляет глубоко реакционную, нативистскую и нелиберальную ветвь французской политики, все еще вызывает достаточное беспокойство. Почему же тогда так много людей ненавидят Макрона?

Причины, по которым французские избиратели отвергают Макрона, схожи с теми, которые приводят американские избиратели, которые терпеть не могут Хиллари Клинтон. К ним относятся высказываемое кандидатом высокомерие, самоуверенность, отчужденность и – как и в случае с печально известным замечанием Клинтон о сторонниках Трампа как о «жалком сборище» – история оскорбления менее образованных людей с консервативными взглядами.

Действительно, в отличие от своего мужа, бывшего президента США Билла Клинтона Хилари Клинтон не хватало дружеской манеры общения. Глядя на Макрона, может показаться, что он презирает любого, кто стоит у него на пути. Но несмотря на то, что в демократической политике личность имеет значение, индивидуальные причуды не объясняют всего. Интуитивное отвращение к Клинтон и Макрону также отражает более глубокие социальные разногласия, возникшие в результате сдвигов в партийной политике, которые начались несколько десятилетий назад.

Раньше политические партии объединялись под влиянием классовых экономических интересов. Левые, тесно связанные с профсоюзами, представляли интересы промышленного рабочего класса, а правые выступали за малый и крупный бизнес. Либерально-демократические системы работали, потому что эти партии уравновешивали друг друга. Было понятно кого они представляют, и большинство избирателей считали, что они заинтересованы в судьбе той или иной стороны.

Ситуация начала меняться в 1980-х, когда левые начали отходить от экономических, классовых интересов в сторону социальных и культурных вопросов, таких как антирасизм, гендерная и сексуальная эмансипация и мультикультурализм. Профсоюзы были ослаблены, особенно в США и Великобритании, в результате деиндустриализации, и их связи с социалистическими и социал-демократическими партиями начали ослабевать. Левые стали более популярными среди образованных и относительно обеспеченных городских избирателей, многие из которых не любили организованную религию и выступали против различных видов социального консерватизма, таких как расовые предрассудки.

Большая ошибка, которую совершили эти левые элиты, заключалась в том, что они предполагали, что рабочий класс, городской или сельский, естественным образом разделит их «прогрессивные» социальные и культурные идеалы. На самом деле, многие люди, которые относят себя к рабочему классу, консервативны. Религия процветает среди бедных. Иммигранты зачастую воспринимаются как угроза их рабочим местам. Права геев не занимают высокое место в их списке проблем. И это относится не только к белым избирателям. В США многие латиноамериканцы и даже чернокожие теперь голосуют за Республиканскую партию.

Отход левых от классовой политики начался в эпоху развала профсоюзов при премьер-министре Великобритании Маргарет Тэтчер и президенте США Рональде Рейгане и стал еще более очевидным после краха коммунизма в советском блоке. На Западе необходимость сбалансировать свободную рыночную экономику с умеренным перераспределением больше не считалась неотложным приоритетом. Даже бывшая социалистическая Лейбористская партия Великобритании при Тони Блэре и Демократическая партия США при Билле Клинтоне стали активными сторонниками неолиберальной политики.

Вместе с тем, если социально, и культурно консервативные сельские избиратели и городской рабочий класс чувствовали себя все более отчужденными от левоцентристских партий, они также необязательно были приняты правоцентристами традиционно ориентированными на бизнес. Долгое время республиканская элита так называемого “кантри клуба” в США на словах поддерживала консервативные взгляды в основном белых избирателей «синих воротничков» без высшего образования, разжигая расовые страхи и продвигая «христианские ценности». Но как только эти республиканцы будут избраны, они, как обычно, переключат свое внимание на бизнес.

Таким образом, многие избиратели из рабочего класса чувствовали себя преданными как левыми, которые, по их мнению, больше не представляли их экономические интересы и презирали их социальные взгляды, так и правыми, которые не замечали их, когда были у власти.

И Трамп, и Макрон воспользовались этой возможностью. Трамп захватил Республиканскую партию и превратил ее в популистский культ, а Макрон взорвал левоцентристскую и правоцентристскую партии Франции, заменив их собой. Оба пообещали, что только они смогут решить проблемы своей страны, как если бы они были абсолютными монархами наших дней.

Но у Макрона есть проблема. Ле Пен и Трамп выросли в Париже и Нью-Йорке, соответственно, в гораздо большем богатстве, чем Макрон, но они разделяют и понимают негодование людей, ненавидящих образованную элиту. Хотя Макрон происходит из провинциального среднего класса Франции, он проложил себе путь в высший класс и перенял высокомерное поведение старых левых и правых политических партий, которые он помог уничтожить.

Именно поэтому он должен опираться на голоса пожилых, высокообразованных людей в больших городах. Старый французский рабочий класс поддерживает либо крайне левого лидера Жана-Люка Меланшона, либо Ле Пен. Сельские избиратели предпочитают Ле Пен. А молодежь предпочитает либо крайне левых, либо не голосует вообще.

Мы должны чувствовать облегчение от того, что достаточное количество французских избирателей смогли предотвратить катастрофу. Но Макрон был прав, умерив чувство триумфа, а также озвучив свои обязательства перед теми, кто не любит его политику, но все же за него проголосовал. Многие французские избиратели чувствуют себя брошенными, и Макрон должен серьезно отнестись к их интересам. В конце концов, либеральный центр не может полагаться только на городскую элиту. Будем надеяться, что демократы США примут это во внимание.

Автор: Ян Бурума (Ian Buruma) – является автором многочисленных книг, в том числе «Убийство в Амстердаме: смерть Тео Ван Гога и пределы терпимости», «Нулевой год: история 1945 года», «Токийский роман: мемуары» и, совсем недавняя, «Комплекс Черчилля»: Проклятие быть особенным: от Уинстона и Франклина Рузвельта до Трампа и Брексита (Penguin, 2020).

Источник: Project Syndicate, США