Эксперты, собравшиеся 1 апреля в Атлантическом совете (Atlantic Council), обсудили ход военных действий в Украине, перспективу утраты Россией глобальной инициативы и сроки заключения мира

«Россия перемещает какие-то свои силы в районе Киева и Чернигова, но совершенно не похоже, чтобы кто-то из них возвращался домой», – говорит генерал в отставке Филип Бридлав (Philip Breedlove). Украинский театр военных действий он знает не понаслышке: именно на период его службы главнокомандующим союзными силами США и НАТО в Европе (2013–2016) пришлась восемь лет назад первая фаза российского вторжения в Украину.

«Российские войска продолжают оказывать явное давление на Киев, – продолжает генерал. – Много обстрелов, бомбардировок – как на Севере, так и на Юге: в Мариуполе». Таким образом, после переговоров в Стамбуле, когда многим показалось, что появилась надежда на скорое прекращение огня, «русская тактика ведения войны против гражданского населения Украины не изменилась. “Медведи наблюдают”», – добавляет Бридлав с сарказмом.

Путин потерпел поражение со своим блицкригом: план взятия основных украинских городов за пять дней и смены власти в Украине – провален. Сейчас Москва перегруппирует потрепанные в боях силы: используя территорию Беларуси и свою собственную, забирает их с Севера, направляя в район так называемых ДНР/ЛНР. Дополнительным фактором этого перемещения является весна: на Севере Украины лесистая местность, и с появлением листвы громоздкие подразделения оккупантов станут легкой мишенью для скрытых действия украинской армии. Степные районы юго-востока представляются российским агрессорам более легким театром действий для того, чтобы попытаться оккупировать полностью территорию Донецкой и Луганской областей, а то и захватить коридор вдоль морского побережья на Запад.

«Путин еще может тактически победить в том или ином сражении, но свою войну он все равно проиграл, – говорит генерал Бридлав. – Украина продемонстрировала много военных успехов, хотя впереди еще трудный и долгий путь».

Отвечая на вопрос, что Запад может сделать сегодня для Украины, Филип Бридлав говорит: «Сконцентрироваться на том, что мы всегда собираемся делать и что у нас не очень быстро получается: а именно – дать украинцам все, что им нужно для продолжения и завершения войны. Если мы теперь этого не сделаем, то мы будем нести ответственность за больший ущерб Украине и ее народу, который наносит агрессор. На войне не бывает чистой победы. Посмотрите: Украина разорена, но нам нужно сейчас, чтобы украинцы смогли добиться прогресса на переговорах, заняв на них лучшее место за столом».

Генерал Бридлов не согласен с отрицательным решением администрации президента Джо Байдена в отношении передачи Украине польских МиГ-29.

«Думаю, что главная причина, по которой это не было сделано, связана со страхом руководства, что это будет рассматриваться как новый класс «наступательного» оружия, которое «спровоцирует» Путина. Я не сомневаюсь, что некоторые виды необходимого вооружения уже доставлены в Польшу. Но проблема сейчас в том, чтобы оно немедленно попало к солдатам, летчикам, морским пехотинцам, которые воюют: быстро и в большом количестве. Мы сильно опаздываем с противокорабельными ракетами береговой обороны, с системами ПВО среднего и большого радиуса, много с чем. Да, все это уже в пути, но многих жертв можно было бы избежать! Мы просто должны сосредоточиться на эффективности, а не на словах о помощи. В конце концов, я не понимаю, почему Запад просто не направил бы это оружие Украине без лишней огласки? Не обязательно рассказывать обо всем противнику на пресс-конференции: не очень умно сесть играть в карты с полностью открытой колодой», – заключает Филип Бридлав.

Генерал вспоминает, как развивались события во время первого российского вторжения: «В 2014 году мы передали украинской армии контрбатарейные радары, и правительство заставило нас ограничить их программным способом, чтобы они не могли видеть объекты внутри России, потому что мы боялись, что это спровоцирует Путина в ответ. Кроме того, раздавались голоса, что украинские военные не смогут быстро разобраться, как их использовать. Шесть месяцев спустя в Йельском университете украинцы демонстрировали нам опыт их эксплуатации и учили нас, как применять эти радары: как эффективнее использовать наше же оборудование и разнообразить тактические приемы!»

На вопрос аудитории, почему Запад так боится «спровоцировать» Путина – генерал Бридлав отвечает: «Дело не в самом Путине, а в действительно хорошо выстроенной русскими за последние годы политической программе «сдерживания». На войне вы должны сдержать натиск противника, а не себя; вы должны взять инициативу в свои руки и не отдавать ее противнику. Но на этой войне мы почему-то поступаем наоборот. Мы позволили врагу останавливать нас, вместо того, чтобы остановить его. Мы постоянно заявляем, что если он сделает это, то мы сделаем то. Если же он сделает вон то, то тогда мы сделаем вот это… Это означает уступку инициативы противнику. Нам нужно придумать, как вернуть себе инициативу, не стоять позади ситуации, заставить Путина реагировать на нас и перестать постоянно вежливо уступать ему дорогу». «Верно: это война, а не церковная служба», – закруглила эту мысль Мелинда Хэринг (Melinda Haring), заместитель директора Евразийского центра Атлантического Совета.

Джон Хербст (John Herbst), директор Евразийского Центра при Атлантическом совете, посол США в Украине в 2003 – 2006 годах, ответил на вопрос аудитории, когда же завершится война в Украине: «Война идет для России плохо, но единственный человек, который там принимает решения, похоже, этого еще не понимает. Мир будет заключен не раньше, чем Путин поймет, что он не сможет больше диктовать политику Украине или хотя бы отрезать от ее территории большой кусок – то, что он называет Новороссией: как минимум вниз от Луганска до Крыма и, возможно, дальше до самой границы с Приднестровьем, чтобы превратить Украину в страну, не имеющую выхода к морю. Сегодня Путин все еще думает, что может победить или, по крайней мере, добиться чего-то крупного. И пока он не поймет, что это невозможно – мира не будет».

«Переговоры, свидетелями которых мы до сих пор были, – продолжает посол Хербст, – не оказались беспрецедентными, потому что у Москвы такой стиль дипломатии: они как бы просто сидят и ждут предложений от своих оппонентов… Проблема в том, что у участников переговоров с российской стороны нет в России никакого авторитета. Там есть только один человек, принимающий решения – Путин, и ничто из того, что он сказал с тех пор, как начал свое вторжение, не говорит нам о том, что российские переговорщики пользуются его одобрением и поддержкой. Наоборот: все, что он произносит – снова и снова указывает на его максималистские цели».

Джон Хербст считает, что у Путина изначально было две группы целей: одна связанная именно с Украиной – «прекратить ее движение на Запад, сделать ее политику, хотя бы внешнюю, контролируемой», а другая – глобальная: «разрушить единство НАТО» и его восточный фланг, «унизить Запад», значительно изменив мировой порядок, «переписать правила архитектуры европейской безопасности».

«Изменились ли эти цели с тех пор, как он не очень хорошо показал себя на поле боя? – спрашивает Хербст. – Бесспорно Путин по-прежнему думает, что может победить в Украине, хотя дела и идут очень плохо. Но ведь он согласен потратить на это месяцы, а может, и годы». И положить для этого, добавляет эксперт, сколько угодно жизней россиян и украинцев.

С глобальной составляющей первоначальных путинских целей дело обстоит иначе: «Он явно потерпел неудачу в своих целях в результате вторжения. Удивительно и прекрасно, что его массированная атака на Украину заставила, наконец, повзрослеть даже самых постоянных его сторонников в Европе. Изменение политики Германии в течение трех – четырех дней после этого нового вторжения просто захватывает дух, – считает Джон Хербст. – Ведь это буквально была колыбель Путина, где всю войну, начиная с 2014 года, с Россией нянчились как с ребенком, и вдруг там поняли, что внешняя политика России несёт опасность: собираются увеличить расходы на оборону, отказаться от «Северного потока-2» и даже направляют оружие в Украину. Эта точка зрения находит сегодня отклик во всей Европе, среди всех тех, кто не считал раньше путинскую Россию проблемой. Это огромное поражение для России или, лучше сказать, – для Путина и олицетворяемого им стиля политики».

Евгений Комаров