Степень военного напряжения в Восточной Европе стала фактором беспрецедентной активизации дипломатических, военных и санкционных инициатив широкого круга интересантов.

Внезапное «имперское воскрешение» России в виде «ультиматума 17 декабря», авантюристичных требований о прекращении расширения НАТО и прогнозированный ответ блока сменились на затяжную дипломатическо-переговорную рутину, в период которой оба лагеря продолжают отстаивать недопустимость вмешательства противника в свои дела и активно наращивают военную компоненту на линии возможного контакта.

Запад снабжает Украину «джевелинами», «байрактарами», противотанковым вооружением, миномётами, различными боеприпасами, медицинским обеспечением. Россия со своей стороны продолжает стягивать к границам Украины и на оккупированные территории Донбасса регулярную армию, Росгвардию, танки и авиацию, ракетные и артиллерийские системы, в том числе С-400, средства РЭБ.

На фоне глобальной военной передислокации, которая затронула не один континент, на гране дозволенного продолжаются политические выпады и демонстрация готовности к обороне – президенты, премьеры и госсекретари выстраивались в очередь на прошедшей неделе, чтобы посетить Киев и подчеркнуть приверженность безопасности и оказать поддержку суверенитету Украины.

Европа также старается не отставать – в Брюсселе 4 февраля состоялась первая встреча в новом формате ЕС-НАТО-Украина для поиска выхода из кризиса в сфере безопасности, вызванного подготовкой РФ к очередной военной авантюре.

Учитывая продолжающуюся эскалацию обстановки и анонсированный Москвой «военно-технический ответ», актуальным стоит вопрос поиска действенных механизмов разрядки и переговорных площадок для этого.

В день открытия зимней Олимпиады в Пекине президент Турции Реджеп Эрдоган уже в четвертый раз за последние месяцы предложил столицу страны и своё личное посредничество для проведения переговоров между Украиной и Россией и «получения новой формации в регионе». Он и ранее сообщал, что «готов оказать максимальную поддержку в установлении канала диалога».

Дмитрий Песков заявил, «что касается инициативы организации на турецкой земле встречи Путина и Зеленского – здесь пока понимания нет, поэтому и прикладного разговора на этот счет тоже нет».

Еще в прошлом году Кремль давал понять, что на такой встрече можно обсуждать всё, кроме Донбасса. Поэтому Путин рассматривает своё участие в таком саммите как бесперспективное.

Следует помнить, что неизменной задачей Кремля является федерализация Украины (проведение выборов в ЛДНР по российскому сценарию) и возвращение Донбасса в состав страны для создания плацдарма разрушения украинской государственности. Сюда же относится желание повесить на Киев необходимость восстановления разрушенной инфраструктуры, что станет непосильной ношей для экономики Украины. В качестве страховки предусмотрен контингент паспортизированных жителей Донбасса (уже более 700 тыс.), который можно в любой момент использовать для локального вторжения под предлогом защиты соотечественников.

Именно фразы о необходимости выполнения Киевом Минских соглашений и имплементации «формулы Штайнмайера» звучали чаще всего в период наращивания Кремлём ударной группировки на границе Украины.

При этом надо понимать, что возврат марионеточных республик в состав Украины Москва желает провести только при посредничестве мировых лидеров, которые, по мнению Кремля, должны взять на себе обязательство принудить Киев к выгодным России решениям и действиям в случае сопротивления националистических сил. То есть, посредники должны выполнить роль своеобразного гаранта реализации путинского проекта.

Учитывая непреклонную позицию Реджепа Эрдогана по агрессии на Донбассе, аннексии Крыма и притеснениям крымских татар, турецкий лидер явно не годится для этой миссии.

Кроме этого, Турция уже нокаутировала Россию в собственном воздушном пространстве, в Сирии, Карабахе, заявила об амбициях в Афганистане и соперничает с Китаем в Средней Азии (Анкара не получила мандат на ввод войск в Казахстан, о чем давала сигналы). Эрдоган, планомерно реализуя свою политику на постсоветском пространстве (которая в реперных точках соответствует интересам англосаксов), оттесняет Путина от регионального лидерства и создает предпосылки для образования пантюркистского союза, чем значительно сужает границы реконструируемого мини-СССР.

Показательным является также противостояние российских и турецких военных в Идлибе, где назревающее прямое столкновение однозначно закончится в пользу Анкары и окончательно поставит точку в отношениях с Москвой.

Ещё одним фактором, тормозящим саммит Украина-РФ, является стремление Путина вести диалог с равными себе в его понимании, демонстрируя тем самым своё лжемогущество. Это значит, что лидер «глубинного народа» для обсуждения «гарантий безопасности» не опустится до уровня Украины, народ которой считает небратским, а государство несостоявшимся.

Очевидно Путин будет ожидать визитов Эммануэля Макрона 7 февраля и Олафа Шольца 15 февраля. Оба политика относятся к симпатикам России в Европе, если не к союзникам. В ходе этих встреч Путин ожидаемо обговорит пресловутые «гарантии безопасности» и, возможно, Минские соглашения, которые являются лишь механизмом разграничения сфер влияния. Основное желание хозяина Кремля состоит в том, чтобы Запад учитывал круг его интересов на постсоветском пространстве, который в последнее время сжался до Беларуси и частично Украины.

Поэтому прямые переговоры РФ-Украина маловероятны до завершения раундов на высоком уровне, в первую очередь со вчерашними симпатиками. С учетом этого, Кремль будет стремиться избегать прямых переговоров с Украиной, тем более под патронатом Турции.

Дмитрий Тор