МЕХИКО. Чили уже давно выступает в роли первопроходца в Латинской Америке. И когда в минувшее воскресенье чилийцы выбрали своим президентом левацкого 35-летнего политика Габриэля Борича, бывшего студенческого лидера, вся остальная Латинская Америка задумалась: а что же это означает для Чили – и для нас?

Для начала стоит внимательней присмотреться к результатам этих выборов. Получив почти 56% голосов, Борич победил с преимуществом в более чем десять процентных пунктов, то есть с гигантским преимуществом по чилийским стандартам. Начиная с 1989 года, когда в стране была восстановлена демократия, большинство президентов побеждали с преимуществом в четыре или пять пунктов. Тем не менее, соперник Борича – кандидат крайне правых Хосе Антонио Каст – не только выиграл первый тур, но и получил весомые 44% во втором туре.

Более того, результаты прошедших выборов напоминают результаты плебисцита 1988 года по вопросу о том, можно ли продлить правление чилийского диктатора Аугусто Пиночета, находившегося у власти с 1973 года, ещё на восемь лет. Сторонники Пиночета проиграли, но крайне правые силы страны были – и остаются – вполне сильны. И хотя второй тур выборов всегда оказывается поляризующим, раскол между чилийцами выглядит особенно острым, на удивление длительным и делит их примерно поровну.

Впрочем, наиболее важное значение для чилийских и латиноамериканских левых могут иметь последствия этих выборов. В первом туре Борич выступал, объединившись с разнородной группой, в которую вошли Коммунистическая партия, «Широкий фронт» (состоящий из левых партий и движений, за исключением Социалистической партии), а также различные экологические, феминистические и ЛГБТК группы.

Однако во втором туре Борич расширил эту коалицию, включив в неё социалистов, левоцентристскую Партию за демократию, христианских демократов и ещё несколько центристских организаций. И поэтому, как отмечает чилийский политолог Патрисио Навиа, возникают два вопроса: какой из этих двух альянсов будет править страной, и на какой политической платформе будет стоять правительство Борича?

Чтобы составить прогноз, нам придётся вернуться в 2019 год, когда чилийцы вышли на улицы, протестуя против множества проблем – низкие зарплаты, неадекватное жильё, приватизированная пенсионная система, дорогая и запутанная система здравоохранения, деградация окружающей среды, нарушения прав женщин и коренных народов. Довольно скоро суть протестов свелась к борьбе с неравенством.

По мнению многих чилийцев, несмотря на значительное сокращение бедности, плоды экономического «чуда» страны оказались распределены несправедливо. Впрочем, если судить по коэффициенту Джини (а это наиболее широко используемый индикатор неравенства, где ноль означает идеальное равенство, а единица – идеальное неравенство), неравенство в Чили уменьшилось за последние 20 лет – с 0,55 в 2000 году до 0,51 в 2019 году (хотя относительно показателя 2015 года – 0,48 – произошёл рост).

Так или иначе, первоначальная политическая программа Борича содержала ответ на многие из конкретных причин недовольства протестующих. Он пообещал ввести всеобщее медицинское страхование, перестроить пенсионную систему, повысить минимальную зарплату, ликвидировать студенческие долги, сократить рабочую неделю. Он собирался профинансировать рост социальных расходов, повысив на 8% ВВП государственные доходы, в первую очередь, за счёт сбора налогов с крупных компаний и богачей.

Это была не революционная программа, но явно амбициозная. Во многом она согласуется с позицией конституционной ассамблеи, которая была избрана в этом году и демонстрирует склонность к левым взглядам. (Ассамблея, состоящая из 155 депутатов, был образована после демонстраций 2019 года, а её мандат – выработка проекта новой конституции на основе требований протестующих).

Но во втором туре Борич смягчил свою позицию, когда перестал критиковать политическую коалицию Concertación, под руководством которой произошло экономическое чудо Чили, и начал общаться с её бывшими президентами – Рикардо Лагосом и Мишель Бачелет. Во втором туре его программа оставалась достаточно реформистской и включала в том или ином виде многих из его изначальных обещаний, однако она была уже менее радикальной.

Тем не менее, своей победой Борич обязан не только умеренным, традиционным избирателям в возрасте, но и более молодым, радикальным сторонникам. А это означает, что может начаться битва за политическую душу президента-миллениала.

Это противоречие, которое Борич, наверное, осознаёт, соответствует более широкому явлению, которое я уже анализировал 15 лет назад. С начала XXI века в Латинской Америке можно наблюдать два разных вида политических «левых»: одни – умеренные, демократические, глобализированные и современные, другие – анахроничные, государственнические, националистические, авторитарные.

Примером умеренной группы служат правительства Чили и Уругвая в течение последних 20 лет, а также правительство Бразилии в период двух сроков президента Луиса Инасиу Лула да Силвы (несмотря не его коррумпированность). В меньшей степени к этой категории подходят правительство Боливии в первый президентский срок Эво Моралеса и правительство Фронта национального освобождения им. Фарабундо Марти в Сальвадоре (опять же, несмотря на его коррумпированность).

Примером радикальных левых можно назвать покойного президента Венесуэлы Уго Чавеса и подобранного им преемника Николаса Мадуро, Рафаэля Корреа в Эквадоре, президента Никарагуа Даниэля Ортегу, а также режим Кастро на Кубе. Несколько труднее категоризировать Андреса Мануэля Лопеса Обрадора в Мексике, Педро Кастильо в Перу, а также Нестора Киршнера, Кристину Фернандес де Киршнер и Альберто Фернандеса в Аргентине, хотя все они склонялись к доктринам и политике прошлого.

В Каракасе, Гаване, Мехико и Буэнос-Айресе лидеры радикальных левых радуются результатам выборов в Чили, явно считая Борича одним из своих. Но в итоге их может ожидать разочарование.

Здесь стоит отметить ряд событий, которые непосредственно предшествовали первому туру выборов в Чили: Ортега был переизбран на сфальсифицированных выборах, Мадуро одержал ряд убедительных побед на региональных выборах, а кубинский режим не допустил проведения запланированной протестной акции. Всё это требовало реакции участников коалиции Борича. Компартия и ряд других членов коалиции в итоге (после некоторых внутренних разногласий) решили поздравить Ортегу и Мадуро, а также поддержать режим Кастро в Гаване, однако к ним не присоединились ни Борич, ни его союзники во втором туре.

Если учесть ещё и новейшую историю Чили, результаты второго тура и состав правящей коалиции, тогда у нас будут веские причины полагать, что Борич, возможно, не станет править страной как типичный крайне левый популист из Латинской Америки. Он может действовать в большей степени как европейский социал-демократ, похожий на Фелипе Гонсалеса, первого социалистического премьер-министра Испании после возврата страны к демократии в 1970-х годах. Ради Чили – и Латинской Америки – именно на это и стоит надеяться.

Автор: Хорхе Г. Кастаньеда – профессор, бывший министр иностранных дел Мексики.

Источник: Project Syndicate, США