Прерванная год назад война в Карабахе в очередной раз не вошла в горячую фазу, ограничившись коротким инцидентом. Пока что ограничившись. Но это ничего не меняет — война продолжается

Ни одну из сторон не устраивает перемирие годичной давности. Азербайджан не вернул всех утраченных территорий и не решил проблему связи с Нахичеванской автономией. Армения, потеряв часть завоеванного в 90-х, жаждет реванша. Тут же суетится Россия, выступая за “отложенный конфликт”, что означает неограниченно долгое время пребывания ее миротворцев на линии раздела, сложившейся по результатам 44-дневной войны 2020 года. Где-то на заднем плане, но вполне зримо маневрирует Турция, последовательно наращивая присутствие в регионе. За турецкими маневрами следит Иран, чье влияние на регион по результатам войны 2020 года сильно уменьшилось. Это очень беспокоит Тегеран, который то обличает Азербайджан за пособничество “мировому сионизму”, то вспоминает, что “Иран и Азербайджан — две соседние мусульманские страны с общими ценностями” — это прямая цитата из трехнедельной давности выступления главы МИД Ирана Хосейна Амира Абдоллахиана.

Впрочем, “война 2020 года” — не совсем верное определение. Война между Арменией и Азербайджаном идет, в разных формах, с конца 80-х. В рамках этой войны, по результатам наступательных операций 2020 года, проведенных Азербайджаном после основательной многолетней подготовки и многолетнего же затишья, Баку вернул себе часть своих, отторгнутых мятежными карабахскими армянами, территорий. Но только часть, так что война не окончена. Более того, прокси-конфликт, в котором против Баку воевали карабахские сепаратисты, а Ереван формально оставался в стороне, сменился прямым противостоянием Азербайджана и Армении. Так что вопросов относительно ситуации на линии разделения, по сути, только два: когда в очередной раз возобновятся военные действия и кто нанесет удар первым. Хотя и “первый” здесь — тоже довольно условное понятие. Перестрелки, минирования, вылазки армянских ДРГ на азербайджанскую территорию, которую армяне за тридцать лет привыкли считать своей, не прекращаются ни на день.

Что произошло в этот раз

8-15 ноября на де-факто границе Армении и Азербайджана — или, если угодно, на армяно-азербайджанском фронте, такое видение тоже имеет полное право на жизнь, — резко вырос уровень вооруженного противостояния. Непосредственным поводом для этого послужила армянская провокация: нападение на блокпост азербайджанских военных, совершенное неким “жителем Карабаха”, кинувшим гранату в группу солдат.

Далее все развивалось по нарастающей. 13 ноября МО Азербайджана и Армении почти одновременно сообщили об артобстрелах: со стороны армян — в Кельбайджарском районе, со стороны азербайджанцев — в Гегаркуникском. Начались бои с применением артиллерии и бронетехники – небольшие по масштабам и без использования авиации, но уже определенно не простая перестрелка из стрелкового оружия. Утром 16 ноября МО Азербайджана заявило, что армянские войска начали операцию по захвату высот на кельбаджарском и лачинском участках границы Азербайджана. МО Армении со своей стороны заявило, что армянские военные совершали “ответные действия для предотвращения продвижения” азербайджанских военных, после чего Ереван спешно запросил помощи Москвы. Надо полагать, ответные действия азербайджанцев оказались достаточно эффективны, и армянам не на шутку припекло. Москва, по-видимому, ответила с небольшой паузой, так что уже к вечеру 16 в Ереване начали проявлять сильнейшее беспокойство. Премьер-министр Армении Никол Пашинян вспомнил и о том, что Ереван предлагал и предлагает Азербайджану заключить мирное соглашение, а Москва несколько раз предлагала Баку начать процесс демаркации и делимитации границы, но азербайджанская сторона затягивала его.

Наконец, в ночь с 16 на 17 бои окончились. По российской версии — после того, как между конфликтующими сторонами встали российские миротворцы. Это порождает два вопроса: что миротворцы делали предыдущие восемь дней и случайно ли так совпало, что они проявили активность только тогда, когда в Ереване закричали “Путин, помоги”?

При знакомстве с освещением боев в российских СМИ оба вопроса немедленно отпадают. Россия явно наигрывает на руку армянам. Известный российский пропагандист Пегов на принадлежащем ему ТГ-канале WarGonzo написал, что “стрелять по российским военным или вести артиллерийский огонь в непосредственной близости от них азербайджанцы не рискуют”. А что же армяне “в непосредственной близости от российских военных”? Тоже не рискуют открывать огонь по азербайджанцам? Или рискуют – и открывают?

По итогам боев Азербайджан сообщает о семи погибших и десяти раненых. Армяне признают одного погибшего, 13 попавших в плен и 24 пропавших без вести. Понятно, что обе стороны занижают свои потери и завышают потери противника. Особенно стараются армяне, заявившие о 70 погибших и раненых азербайджанских военных (ну, логично, 7*10= 70, а чего их жалеть-то?). Баку же, без особых комментариев, просто опубликовал фото нескольких десятков армянских пленных.

Но даже соотношение признаваемых сторонами потерь, как и реакция Еревана, запросившего российской помощи, после чего российские миротворцы и проснулись, ясно говорят о том, как все было на самом деле. Очевидно, что армяне, высунувшись из-за спины россиян, попытались прощупать азербайджанскую оборону, нарвались на отпор и поспешили спрятаться назад. При этом в Ереване очень энергично утверждают, что линия разграничения не претерпела никаких изменений, хотя и признают, с большой неохотой, потерю двух укрепленных пунктов. Москва и Баку воздержались от комментариев на эту тему.

Интересные совпадения

Одновременно с началом обострения на линии соприкосновения, 10 ноября, на территории российского военного городка близ Степанакерта (Ханкенди), оставшегося под армянским контролем, был открыт памятник “российскому миротворцу”. Мероприятие было приурочено к первой годовщине ввода российского миротворческого контингента в Нагорный Карабах. На церемонию открытия прибыли аж два генерал-лейтенанта: замкомандующего ЮВО Рустам Мурадов и командующий миротворческим контингентом РФ в Нагорном Карабахе Геннадий Анашкин.

Памятник из бронзы, установленный удивительно оперативно – всего через год после начала миссии, — изображает миротворца с автоматом, обнимающего девочку, которая дарит ему цветы. По утверждению российской стороны, прототипом памятника стал ныне здравствующий реальный участник миротворческой миссии (а не кто-то из героев-миротворцев прошлого, к примеру, покойный Буданов, икона русских патриотов, тоже любивший девочек, правда, чеченских). В рамках церемонии состоялась и закладка капсулы времени с посланием потомкам.

По мнению ряда компетентных комментаторов, установка памятника была прямо адресована Баку и стала продуманной демонстрацией того, что россияне намерены остаться в Карабахе навсегда, на много поколений — отсюда и “послание потомкам”. И даже если Баку за 6 месяцев до истечения 5-летнего срока их пребывания в Азербайджане (а Карабах, напомню, это именно азербайджанская территория) известит Москву, что в ее миротворчестве больше не нуждается, как это предусмотрено соглашением о миротворческой миссии, россияне все равно найдут повод остаться. По меньшей мере, в Степанакерте останется кто-то, кто сможет и захочет прочесть “послание потомкам”, оставленное россиянами и будет ухаживать за памятником — и едва ли в этой роли можно представить себе азербайджанцев. Такие памятники – опорные точки Москвы, наравне с военными базами. Ставят их россияне с удивительной легкостью, везде, где хотят закрепить свое идеологическое присутствие. Тут можно вспомнить хотя бы симферопольского “вежливого” мучителя котов — тоже, кстати, с девочкой, держащей цветы — вероятно, это утвержденный типовой проект. А при попытках убрать очередного уродливого истукана – символ оккупации, поднимают жуткий вой.

То, что и в данном случае речь идет именно об оккупации, едва прикрытой фиговым листком “миротворчества”, тоже очевидно. Согласие на размещение российских миротворцев и остановка наступления год назад стали для Баку вынужденным шагом, альтернативой которому было прямое (или, как вариант, гибридное, к примеру, через ЧВК, приглашенную Ереваном) вмешательство в конфликт России на стороне Армении.

То, что и в данном случае речь идет именно об оккупации, едва прикрытой фиговым листком “миротворчества”, тоже очевидно. Согласие на размещение российских миротворцев и остановка наступления год назад стали для Баку вынужденным шагом, альтернативой которому было прямое (или, как вариант, гибридное, к примеру, через ЧВК, приглашенную Ереваном) вмешательство в конфликт России на стороне Армении.

Кто начал войну в этот раз, и зачем

Ясно, что начала конфликт армянская сторона – тут вообще нет предмета для обсуждения. Довольно очевидна и причина: Еревану необходимо постоянно поддерживать некоторый градус напряжения с тем, чтобы как можно сильнее затормозить строительство, а затем сорвать ввод в эксплуатацию 40-километрового Зангезурского коридора, который должен, через территорию Армении, связать основную часть территории Азербайджана с Нахичеванской автономной областью, имеющей, в свою очередь, 17-километровую границу непосредственно с Турцией. Открытие Зангезурского коридора, а также Лачинского коридора — шестикилометровой трассы Ереван — Горис — Степанакерт (Ханкенди), связывающей непризнанную НКР с Арменией, было частью условий перемирия по итогам 44-дневной войны. Но, если Лачинский коридор уже создан и исправно работает под прикрытием российских миротворцев, то Зангезурский остается в проекте, причем Армения создает максимум препятствий для его прокладки. Если же Зангезурский коридор в каком-то отдаленном будущем и будет проложен, можно не сомневаться, что он будет подвергаться непрерывным террористическим атакам “простых жителей Армении”, пользующихся нарочитой слепотой российских миротворцев.

Но есть и более благоприятный для Азербайджана вариант развития ситуации. Когда Зангезурский коридор будет, по меньшей мере, демаркирован на местности, а железная дорога, запланированная в нем, хотя бы частично построена, Баку, после тщательной подготовки, согласовав свои действия с Анкарой, выбрав наименее удобный для российского вмешательства момент, и использовав как предлог одну из армянских диверсий, может предпринять резкие действия по организации надежного военного прикрытия коридора. Которые завершатся вводом в него миротворцев, но уже турецких. План этот — крайне сложный, сегодня – просто невообразимый, к тому же способный вызвать жесткое противодействие России. Но, в принципе, реализуемый, к тому же безальтернативный для Азербайджана. И в Ереване его тоже просчитывают, и, понимая, что для его осуществления нужно хотя бы разметить будущий коридор, получив повод для его защиты, как могут оттягивают момент этой разметки. Дело доходит до абсурда: так, Пашинян заявил, что “Азербайджан по достигнутым договоренностям и опубликованным документам может получить только такой коридор, какой Армения получит по территории Азербайджана и Нахичевана” (?!). А пресс-секретарь МИД Армении Анна Нагдалян выступила с заявлением о том, что в соглашении от 9 ноября 2020 года ни о каком Зангезурском коридоре вообще не говорится.

Между тем, для нормального развития Азербайджану жизненно необходимо решить две задачи. Прежде всего — полномасштабно запустить Зангезурский коридор, имеющий для него важнейшее экономическое, военное и политическое значение, и со 100%-й надежностью прикрыть его от любых армянских диверсий. В том, что попытки организовать такие диверсии будут всегда — по крайней мере, во всем обозримом будущем, и что их будет много – никаких сомнений нет. Между тем, железная дорога, да еще в сочетании с газопроводом, строительство которого тоже входит в планы Баку, к тому же, втиснутые в ограниченное пространство коридора, — чрезвычайно уязвимы. А газопровод через Зангезурский коридор Баку очень нужен: сейчас транзит азербайджанского газа идет через Иран, который по-братски отбирает в качестве оплаты 15% его объема. Но чтобы действительно надежно прикрыть железную дорогу и газопровод, коридор придется буквально нашпиговать вооруженной охраной. И тут встает вопрос: а кем именно?

Азербайджанский контингент, введенный на территорию коридора, будет явным и постоянным casus belli. Российские миротворцы – это гораздо хуже, чем вообще ничего. Единственный возможный вариант – турецкий контингент, но для того, чтобы согласиться на это, Армения должна выхватить от Азербайджана очень сильно, так сильно, как еще не выхватывала ни разу, притом, обязательно в ситуации, когда Россия не сможет оказать ей эффективной поддержки, а Турция Азербайджану – сможет.

Вторая задача — сам факт введения в игру официально признаваемых всеми сторонами турецких миротворцев. Их появление, неважно где именно, и даже не очень важно, в каком количестве, совершенно изменит общий расклад сил, создав предпосылки для того, чтобы российские гости, навязавшие Азербайджану свое миротворчество, со временем все-таки отправились домой.

План этот, при всей его очевидности, повторяю, крайне сложный. Помимо наличия благоприятного момента, связавшего руки Москве, многое будет зависеть и от того, какими будут на этот момент отношения России и Турции. В частности, поставки Турцией компонентов для производства российских С-400, находящиеся сейчас в стадии обсуждения, стали бы для Баку весьма благоприятным фактором.

Что же касается связанных рук Кремля, то наиболее вероятной представляется ситуация, когда Россия завязнет на украинско-белорусском направлении, и не сможет оперативно предоставить Армении военную помощь. Перспектива такой растяжки, просчитываемая в Москве, до некоторой степени выгодна и Украине. Готовность Баку воспользоваться очередной кремлевской авантюрой на западном направлении и неспособность России отвечать на вызовы на западной границе и в Закавказье одновременно станет еще одним фактором, несколько умеряющим воинственный пыл Кремля. 

Сергей Ильченко